ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Да это и ни к чему. Тем более что мы встретим достаточно мест, где челове
к принимает решение сознательно, здраво взвешивая все «за» и «против», б
ез всякой помощи (или коварной подсказки) свыше, и потому обязан нести отв
етственность за свой поступок. Подобные человеку во всем, боги Гомера и т
ут выступают в чисто человеческих ролях: они подают советы Ч совершенно
так же, как мудрый старец Нестор, они участвуют в схватках Ч совершенно к
ак смертные герои, иногда даже с меньшею удачей, чем смертные, не брезгуют
вмешательством и в мелочи земной жизни. Они способны помочь человеку или
навредить ему, но решить его участь они не могут Ч ни один из них, даже Зев
с.
Участь человека предопределена Судьбою, высшей в мире силою, которой под
чиняются и сами боги. Они слуги Судьбы, исполнители ее решений; приблизит
ь или отдалить назначенное Судьбою Ч вот все, на что они способны. Главно
е их преимущество перед людьми Ч знание, мудрость, предвидение будущего
(так же как главная причина людской неправедности, греха Ч это невежест
во, духовная слепота, глупость), и они охотно пользуются этим преимуществ
ом, чтобы заранее известить смертного, что «предначертано ему роком». А э
то очень важно, поскольку в рамках предначертанного, в рамках необходимо
сти почти всегда остается место свободе. Судьба предлагает дилемму: пост
упишь так-то Ч уцелеешь, поступишь по-иному Ч умрешь (что и значит «судь
бе вопреки низойти в обитель Аида»). Выбор есть акт свободной воли, но, кол
ь скоро он сделан, в его последствиях ничего нельзя изменить. Гермес внуш
ал Эгисту, чтобы тот не покушался на жизнь Агамемнона, когда царь возврат
ится из похода на Трою, и не вступал в брак с его супругой. Эгист остался гл
ух к наставлению бога и, как предупреждал его Гермес, понес наказание от р
уки сына убитого.
Читая Гомера, убеждаешься, что бывают случаи, когда банальные, захватанн
ые штампы, давно потерявшие смысл и выразительность, вдруг оживают. Он в с
амом деле «гений поэзии» и в самом деле «художник слова». Он рисует и лепи
т словом, созданное им зримо и осязаемо. Он обладает неповторимою даже ср
еди собратьев по гениальности остротою глаза, и потому мир его видения
Ч самые обыденные предметы в этом мире Ч резче, отчетливее, содержател
ьнее, нежели то, что открывается любому иному взору. Это качество хотелос
ь бы, вслед за Марксом, назвать детскостью, потому что лишь в ранние годы, л
ишь ребенку доступна такая зоркость. Но детскость Гомера Ч это еще и ярк
ое солнце, которым пронизаны поэмы, и восхищение жизнью, во всяком ее обли
чии (отсюда общая приподнятость тона, эпическая величавость), и неиссяка
емое любопытство к деталям (отсюда бесчисленные, но никогда не утомляющи
е подробности). Детскость проявляется, наконец, и в том, как относится худо
жник к своему материалу.
Писатель нового времени, как правило, борется с материалом, он орга
низует слово и стоящую за ним действительность Ч это именно проце
сс организации, претворение хаоса в космос, беспорядка в порядок. Чем бли
же к сегодняшнему дню, тем заметнее борьба, тем меньше старается художни
к скрыть ее от чужих глаз, а нередко и демонстративно выставляет сопроти
вление материала на всеобщий обзор. Античный писатель не знал этого сопр
отивления, у Гомера субъект еще не противопоставлен объекту (обществу ил
и даже природе): так ребенок долго не осознает противоположности «я» и «н
е-я». Органическое ощущение единства слабело с веками, но вплоть до самог
о конца античной традиции не исчезало окончательно, и это придает всякой
античной книге, и прежде всего гомеровским поэмам, особую цельность, кот
орую ни с чем не спутаешь и которая влечет нас и радует Ч по контрасту. То
же ощущение, пожалуй, запечатлено в современной Гомеру пластике и вазопи
си, обычно именуемых архаическими. Глядя на «куросов» (изваяния юношей в
полный рост), на их сдержанную, скованную мощь и блаженную улыбку, разгляд
ывая вазы и глиняные статуэтки, каждая из которых вправо называться шеде
вром, думаешь о том, с какою свободой и беззаботностью, с каким мудрым забв
ением повседневных тягот и тревог, с каким детским доверием к будущему и
уверенностью в нем воспринимал мир древний художник. Потому-то и улыбаю
тся губы, потому так широко открыты глаза Ч с любопытством ко всему на св
ете, с достоинством и спокойствием, которые чудесным образом сочетаются
с экспрессией, смелою выразительностью движений в вереницах людей и жив
отных.
То же и у Гомера. «Статические» зарисовки чередуются с «динамическими»,
и трудно сказать, какие удаются поэту лучше. Сравним:

В мантию был шерстяную, пурп
урного цвета, двойную
Он облачен; золотою прекрасной с двойными крючками
Бляхой держалася мантия; мастер на бляхе искусно
Грозного пса и в могучих когтях у него молодую
Лань изваял…
…в изумленье та бляха
Всех приводила. Хитон, я приметил, носил он из чудной
Ткани, как пленка, с головки сушеного снятая лука,
Тонкой и светлой, как яркое солнце; все женщины, видя
Эту чудесную ткань, удивлялися ей несказанно.

И:

Вышел таков Теламонид огро
мный, твердыня Данаев,
Грозным лицом осклабляясь, и звучными сильный стопами
Шел, широко выступая, копьем длиннотенным колебля.

Чему отдать предпочтение, пусть каждый решит для себя сам, но в любом случ
ае запомним, что упрекать гомеровский эпос в примитивной застылости, в н
еспособности изобразить движение Ч несправедливо и нелепо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики