– Сейчас занимающий эту камеру, – объяснил он гостям, – не кто иной, как знаменитый Ладко, атаман дунайской банды, имя которого, конечно, дошло и до вас.
Молодая женщина пугливо взглянула на знаменитого злодея. Но он совсем не имел ужасного вида, этот прославленный преступник. Нельзя было представить себе атамана бандитов такой легендарной жестокости с чертами исхудалого, изможденного человека, с бледным лицом, глаза которого выражали отчаяние и глубокую тоску.
– Правда, он упорно настаивает на своей невиновности, – беспристрастно добавил директор, – но мы привыкли к таким песням.
Потом он указал посетителям на порядок в келье и на ее превосходную чистоту. В пылу рассуждений он даже перешел порог и приготовился прислониться к окну, чтобы стать лицом к слушателям.
Сердце Сергея Ладко внезапно перестало биться. Сам того не подозревая, оратор слегка прикоснулся к тому месту, где работал узник, и цемент уже начал сыпаться тонкой струйкой. Другим движением он тронул затычку из хлеба и она вывалилась из камня и упала на пол. Сергей Ладко задрожал от ужаса, заметив, что обнаженная оконечность прута ясно показалась в глубине ячейки.
Заметил ли это кто-нибудь? Да! Пока ее муж и директор рассматривали жалкий стол, как предмет высочайшего интереса, а тюремщик, почтительно отвернувшись, глядел в глубину коридора, посетительница устремила взор в углубление, выдолбленное в стене, и выражение ее лица показало, что она поняла его скрытое значение.
Она собирается заговорить… одним сказанным словом разрушить столько трудов… Сергей Ладко ждал и чувствовал, что жизнь по капелькам уходит от него.
Немного побледнев, молодая женщина подняла глаза на узника и охватила его всего своим ясным взглядом. Увидела ли она крупные слезы, медленно катившиеся из-под ресниц несчастного? Уловила ли его молчаливую мольбу? Поняла ли его ужасное отчаяние?
Прошло десять трагических секунд, и молодая женщина внезапно повернулась, испустив крик боли. Ее спутники устремились к ней. Что случилось? Ничего серьезного, объяснила она дрожащим голосом, пытаясь улыбнуться. Просто она глупо подвернула себе ногу, вот и все.
Пока Сергей Ладко незаметно поместился перед обвиняющим прутом, муж, директор и тюремщик засуетились. Двое первых вышли, поддерживая мнимо пострадавшую; третий поспешил задвинуть засов. Сергей Ладко остался один.
Какой порыв благодарности к пожалевшему его нежному созданию переполнил грудь Сергея Ладко! Он спасен благодаря ей. Он обязан ей жизнью, больше, чем жизнью, – свободой.
Обессиленный, он упал на кровать. Волнение было слишком жестоким. Его мозг ослабел под этим последним ударом судьбы.
День завершился без происшествий, и, наконец, пробило девять часов на городской башне. Ночь была самая подходящая. Густые тучи покрывали небо и увеличивали темноту.
Отдаленный шум в коридоре возвестил о приближении обхода. Стража перед дверью остановилась. Тюремщик заглянул в глазок и, удовлетворенный, удалился. Заключенный спал, укрывшись одеялом до подбородка. Обход удалился, шум шагов затих.
Момент действовать настал.
Сергей Ладко тотчас вскочил с постели и сложил под одеялом матрац так, чтобы в полумраке камеры он походил на спящего человека. Сделав это, он взял веревку и, снова выскользнув за решетку, сел верхом, как и в прошлый раз, на верхний край колпака.
Карнизы, украшавшие здание, были расположены на высоте пола каждого этажа; таким образом, Сергею Ладко предстояло спуститься на четыре метра. Он предвидел это затруднение. Закинув веревку за один из прутьев и держа оба ее конца, он легко спустился на выступ.
Опираясь спиной о стену, держась левой рукой за веревку, которая его поддерживала, беглец отдыхал. Как сохранить равновесие на узком карнизе? Едва пытался он оставить веревку, как ему казалось, что он летит вниз.
Он благоразумно принудил себя к крайней медлительности движения, и ему удалось перехватить веревку правой рукой, а левой он ощупал боковую стенку колпака. Колпак не был прикреплен непосредственно к окну, и у него должны были существовать какие-то опоры. И в самом деле, рука Ладко нащупала препятствие, в котором он признал крюк, вделанный в стену.
Как ни слаба была точка опоры, представляемая крюком, ею поневоле пришлось удовлетвориться. Зацепившись за него концами пальцев, Сергей Ладко медленно притянул к себе один из двух концов веревки, которая понемногу свалилась ему на плечи. Теперь, если бы даже беглец и захотел, он не смог бы вернуться в камеру. В силу необходимости нужно было доводить дело до конца.
Сергей Ладко рискнул повернуть голову к стержню громоотвода, в котором рассчитывал найти поддержку при спуске. Каков же был его ужас, когда он увидел, что более двух метров отделяло стержень от колпака, который он не решался покинуть, боясь свалиться с высоты!
И, однако, надо было принять решение. Он стоял на узком выступе, опираясь спиной о стену, поддерживаемый над пустотой ничтожным куском железа, готовым выскользнуть из его пальцев, и в таком положении не мог оставаться до бесконечности. Лучше погибнуть, но надо сделать последнюю попытку спастись.
Отклонившись от окна, беглец распрямил левую руку, как спущенную пружину, потом, оставив опору, ринулся направо.
Он упал. Его плечо ударилось о карниз. Но его протянутые руки схватились за громоотвод.
Первая трудность была побеждена. Оставалось справиться со второй.
Сергей Ладко скользил вниз по стержню и останавливался у скобок, прикреплявших его к стене. Там он переводил дух и размышлял.
Земли не видно было во мраке, но снизу до беглеца доносился регулярный звук шагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66