Сия фигура совокупляется почти всегда с вымыслом и больше употребительна у стихотворцев…» В подтверждение этого он приводит следующий отрывок из «Метаморфоз» Овидия, говорящий сам за себя: Устами движет Бог; я с ним начну вещать.Я тайности свои и небеса отверзу,Свидения ума священного открою.Я дело стану петь, несведомое прежним;Ходить превыше звезд влечет меня охота,На облаках нестись, презрев земную низкость. Это начало монолога Пифагора из пятнадцатой, последней книги «Метаморфоз». Овидий создал образ великого философа и ученого древности, посредством которого попытался придать единство своей поэме, рассказывающей о длинной цепи превращений в мире природы и людей, внешне никак между собою не связанных. Пифагор с его учением о многократном переселении душ после смерти был необходим Овидию именно в конце «Метаморфоз» и именно для придания высшего смысла прежде описанным превращениям. Интересно, как Овидий представляет своего героя. Рассказ о деятельности Пифагора, предваряющий его монолог, во многом объясняет, почему как раз это место из поэмы Овидия привлекло ломоносовское внимание: Постигал он высокою мысльюВ далях эфира-богов; все то, что природа людскомуВзору узреть не дает, увидел он внутренним взором.То же, что духом своим постигал он и бдительным тщаньем,Все на потребу другим отдавал и толпы безмолвных,Речи дивящихся той, великого мира началам,Первопричинам вещей, пониманью природы учил он:Что есть Бог; и откуда снега; отчего происходятМолнии — Бог ли гремит, иль ветры в разъявшихся тучах;Землю трясет отчего, что движет созвездия ночи;Все, чем таинственен мир. (Перевод С. В. Шервинского) «Мечтание, происходящее от весьма великого, нечаянного пли странного и чрезъестественного дела» — такова сила, полностью подчиняющая себе поэта, «восхищающая» его (то есть возносящая). Только «представляя себя как изумленна в мечтании», поэт попадает в родную себе высь и начинает видеть во все концы света, проницать время и вообще «все, чем таинственен мир». Ему становится все доступно: Мой дух течет к пределам света,Любовью храбрых дел пленен,В восторге зрит грядущи летаИ древних грозный вид времен. (Ода, 1743) Душа его становится вместилищем противоречивых, несовместимых с обыденной точки зрения вещей: Мне вдруг ужасный гром блистает,И купно ясный день сияет!То сердце сильна власть страшит,То кротость разум мой живит!То бодрость страх, то страх ту клонит,Противна мысль противну гонит! (Ода на прибытие Елисаветы Петровны, 1742) Эти отрывки уже из своих стихотворений Ломоносов приводит в добавление к стихам Овидия, им переведенным, чтобы показать многовидность поэтического «восхищения», «восторга», озарения. Это состояние наивысшего эмоционального взлета, когда все существо поэта одухотворепо, когда нет ни одной частички в его сознании, которая не ощущала бы в себе «Божия величества», — это состояние никто из современников Ломоносова не мог выразить так грандиозно и многообразно, как он, но главное: никто е такой настойчивостью и таким постоянством, как он, не обращался к воспеванию этого состояния.Скорее всего именно под его влиянием и современники почувствовали вкус к переживаниям такого рода. В. К. Тредиаковский, постоянно полемизировавший с Ломоносовым начиная с 1740 года (с «Письма о правилах Российского стихотворства»), не мог избежать мощнейшего ломоносовского воздействия как в формальном отношении (скажем, он, «дактило-хореический витязь», со временем «подобрел» к ямбу, апологетом которого выступал Ломоносов), так и с точки зрения идейно-эмоционального содержания своего творчества. В 1752 году в первом томе «Собрания разных сочинений как стихами, так и прозою Василья Тредиаковского» появилось стихотворение «Парафразис вторыя песни Моисеевой», в котором послышались необычные для него интонации благородного спокойствия, уверенности, какой-то величавости даже, выражаемые с необычными для него внятностью и благозвучием: Вонми, о небо, и реку!Земля да слышит уст глаголы!Как дождь, я словом потекуИ снидут, как роса к цветку,Мои вещания на долы. Впрочем, для того чтобы такое содержание и такие интонации стали привычными, надо было накрепко сжиться с сознанием своего избранничества, а не доказывать себе, а еще более друзьям и недругам, читателям и властям, что ты — избранник (как это делали В. К. Тредиаковский и А. П. Сумароков).Вот почему перевод оды Горация «К Мельпомене», помещенный Ломоносовым в § 268 «Риторики» как пример расположения по «неполному силлогизму или энтимеме», — это не просто перевод и, конечно же, не просто пример применения риторического правила. Это, кроме того (а возможно, и прежде всего), программное стихотворение, в котором Ломоносов дает себе и читателям ясный, исполненный достоинства и мудрого самосознания отчет в том, что он как избранник совершил и в чем высшее оправдание его перед небесами: Я знак бессмертия себе воздвигнулПревыше пирамид и крепче меди,Что бурный аквилон сотреть не может,Ни множество веков, ни едка древность.Не вовсе я умру; но смерть оставитВелику часть мою, как жизнь скончаю.Я буду возрастать повсюду славой,Пока великий Рим владеет светом.Где быстрыми шумит струями Авфид,Где Давнус царствовал в простом народе,Отечество мое молчать не будет,Что мне беззнатный род препятством не был,Чтоб внесть в Италию стихи ЭольскиИ перьвому звенеть Алцейской Лирой,Взгордися праведной заслугой, муза,И увенчай главу Дельфийским лавром. Это удивительное произведение! Ломоносовская способность брать у других авторов свое выразилась здесь вполне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265