Люди стояли в коридоре, запрудили улицу. Многие приглашали его в гости: как-никак все старые знакомые, друзья, сподвижники в многолетнем сражении за Большой Джезказган.
В некоторых домах он побывал сам, просто заходил проведать старцев. Многие из них были уже на пенсии. Когда выяснилось, что невозможно посетить всех пригласивших, Канеке предложил: «Не смогу я побывать у всех. Соберитесь где-нибудь все, побудем один вечер вместе...»
«Раз другого выхода не было, пришлось уважить его просьбу. Целиком закупили ресторан, приготовили ужин. Народу тьма. Никто из старых разведчиков-шахтеров не пожелал остаться дома. В тот вечер Канеке был в особо приподнятом настроении. Увидев меня, позвал к себе и спросил:
— Где келин, почему она не пришла?
Попробовал было придумать причину, он засмеялся и говорит: «Брось, Алдеке. Пойди пригласи Гульжан. Соскучился я по ее песне». Ничего не оставалось делать, позвал жену, которую оставил дома, думая, что неприлично будет ее присутствие здесь, в ресторане. Гульжан спела для него в тот вечер много народных песен. Не удержался и Канеке, взял домбру да как запоет! Эх, как он пел! Какой у него был приятный голос!
Знал я ученого еще с Карсакпая. Встречался с ним на различных совещаниях партийно-хозяйственного актива. Вместе встречали мы когда-то и академика Бардина. Что и говорить, многое у нас с ним пережито. Хотя знал его давно, но таким нарочито веселым, бодрым он был, кажется, только в тот вечер. Оказывается, он был тогда серьезно болен. Кто знал?.. Какой могучий дух, какая щедрая душа у этого человека! Знать, что проводит с друзьями последний вечер, и так его провести...
Утром следующего дня мы проводили его на поезд. Опять было многолюдно на вокзале: пришли руководители города, партийные работники, шахтеры. Стоя у двери салон-вагона, Канеке обратился ко всем провожающим:
— Друзья мои, джезказганцы! Старые добрые друзья! Помните те трудные дни, когда оказалось под сомнением богатство Джезказгана, когда было прекращено финансирование разведки? Помните мои слова, что в недалеком будущем здесь вырастет большой город?.. Теперь вот он, перед вами, Большой Джезказган! Вот руда его. Каждый час отправляются эшелоны. А город! Молодой, красивый, со своим морем. Очень прошу вас, друзья, берегите Джезказган как зеницу ока. Хотя и велики наши богатства, но не беспредельны. Это земля, которая сторицей вознаградит за уважение и любовь к ней! — сказал и, помахав рукой, быстро скрылся в вагоне. Разволновался, видно, последнее слово произнес с трудом.
Мы стояли зачарованные. У всех на глазах слезы. Это была, оказывается, последняя наша встреча с ним. Больше он не приезжал в Джезказган. Сердце его, наверное, чувствовало тогда, что он прощается с нами, со своим любимым детищем — Джезказганом. И слова его прозвучали как завещание».
В личном архиве академика Сатпаева сохранился листок с наказами избирателей своему депутату. Каныш Имантаевич до последнего дня работы держал его под стеклом на письменном столе.
Вот слова этих наказов:
1. Решить вопрос с выделением средств и организацией ботанического сада в Джезказгане, с тем чтобы строительство его началось в 1963 году.
2. Ходатайствовать перед правительством о выделении средств на строительство аэропорта с бетонированной посадочной площадкой.
3. Решить вопрос организации в Джезказгане горно-геологического научно-исследовательского института Академии наук Казахской ССР.
4. Оказать содействие в решении и укомплектовании специалистами проектного института Джезказгангипроцветмет в 1962 — 1963 годах с целью передачи проектирования города и промышленных объектов джезказганскому институту.
5. Ходатайствовать перед правительством об открытии политехнического института в Джезказгане на базе существующего филиала института с последующим выделением средств для строительства специального помещения для института.
Трудно сегодня конкретно определить роль Сатпаева в претворении в жизнь этих пожеланий земляков. Скажем только: ботанический сад Джезказгана существует уже второй десяток лет; аэропорт города принимает современные пассажирские лайнеры; решены вопросы об организации и укреплении научно-исследовательских, проектных и учебных институтов.
Каныш Имантаевич всегда ревностно относился к исполнению своих депутатских обязанностей, за годы пребывания на больших научных и общественных постах у него выработались на этот счет строгие правила. Несмотря на огромную занятость, он всегда принимал производственников и работников полевых партий вне очереди. Неукоснительно соблюдал дни и часы, назначенные для приема избирателей, а приехавших издалека старался выслушать и в неурочное время. Добрая половина личной переписки ученого связана с его депутатскими делами. Первые из этих писем датированы 1936 годом. Тогда он был избран депутатом Карагандинского областного совета от Карсакпайского района. А в 1937 году как посланец джезказганских горняков принял участие в X Всеказахском чрезвычайном съезде Советов по обсуждению проекта Конституции Казахской ССР. Начиная с 1946 года Каныш Имантаевич трижды избирался в Казахстанский Верховный Совет, четырежды в Верховный Совет СССР. Колхозники Карагандинской области, горняки Лениногорска, рыбаки Гурьева, шахтеры Джезказгана называли его имя в числе депутатов в верховный орган власти. Весь Казахстан, от востока до запада, с любовью и доверием отдавал ему свои голоса...
А в 1962 году на первой сессии шестого созыва народного парламента страны Каныш Имантаевич был избран заместителем Председателя Совета Союза Верховного Совета СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115