Защитников было четверо или пятеро, а пользовались они вездесущими советскими АК—47. По сравнению со стрекотом израильских “Узи”, да и с выстрелами KG—9, русское штурмовое оружие гремело не хуже тяжелых пулеметов. Да и мощностью обладало несравненно большей.“Прямо на слона с такой штукой выходи, — хмыкнул Фрост. — Когда-нибудь непременно заведу себе трофейный “Калашников”.Опустошив два магазина, капитан вскочил и, огибая бивуак, чтобы не угодить под хорошо посланную пулю, ринулся к реке — наперехват.Резкая, обжигающая боль полоснула по левому бедру. Нога Фроста подкосилась, он шлепнулся и покатился. Двое террористов неслись на капитана, точно буйволы атакующие. Первого наемник положил одиночным выстрелом в упор. Второй нападающий — точнее, нападающая, ибо это была женщина, — разрядила пистолет, и Фрост почувствовал новый, чуть ли не еще более жгучий удар в левое плечо. Он выпустил очередь. И тот же час — новую.Шесть пуль угодили в голову немки, разнесли ее вдребезги, расшвыряли костные осколки, серое мозговое вещество, клочья мяса и брызги крови по всей прогалине.Вырвать Фросту опять не удалось.Он с трудом приподнялся на правое колено, помотал головой, стараясь не лишиться чувств, негромко застонал. Тело взывало, кричало, молило: хватит! Ляг, передохни! Я больше не могу!“К сожалению, — мысленно ответил своей измученной плоти Фрост, — и я не могу. И ты бы затрясся, о мой старый добрый скелет, если бы только знал, куда я тебя сейчас поведу!”Ковыляя, спотыкаясь, подпрыгивая, полушагом, полубегом, наемник достиг приречной опушки, запнулся уже основательно, рухнул на колени, взвыл. Опять затряс головой и поднял перезаряженный пистолет-пулемет.Ветер достиг почти ураганной силы, по небу катался гром, но гром небесный казался приглушенным по сравнению с грохотом разбивавшейся о речные пороги воды. Перед Фростом возникла устрашающая стремнина. Капитан сощурился, ибо здесь, за пределами леса, почти горизонтально увлекаемый бурей дождь сек лицо, не давал смотреть спокойно и внимательно.Фрост провел окровавленной левой рукой по лицу, смахнул струящуюся влагу, откинул прилипшую к правому веку прядь волос. И увидел моторную лодку, отваливавшую от берега и круто забиравшую на стрежень…— Остолопы! Остолопы-ы!Он выпустил очередь, метя перед носом несущейся лодки, пытаясь хоть немного насторожить и задержать беглецов. Те были попросту обречены. Крохотная лодчонка, жуткие пороги, тонны воды, низвергающейся с небосвода, ревущий ветер — все это отнимало последнюю надежду проскочить и умчаться.Фрост продолжал стрелять.Один из террористов ответил. Выстрелы почти растворились в дикой какофонии стихий, но пули вонзились в раскисшую почву совсем рядом, обрызгав наемника фонтанами грязи. Нехудо, отметил Фрост, ежели учесть расстояние, тряску и темень…Отерев лицо, Фрост выпустил новую очередь, и осознал: осталось полмагазина. Зарядов пятнадцать. Или того меньше.Наемнику почудилось, будто он услыхал детский вопль.Кевин.Силуэт лодки взметнулся, будто выпрыгивающий из воды китенок, воспарил над порогами, обрушился в воду. И пропал из виду.
Левая нога и левая рука были, в сущности, выведены из строя. Фрост понимал, что никогда не сумеет выбраться на сушу из этих клокочущих вод. Но и бросить мальчика на верную погибель тоже не мог.Позволяя течению увлекать себя к порогам, наемник тщательно хранил остатки сил для решающей схватки с бурунами.— Хэнк! Хэ-э-энк!— Иду, малыш! — рявкнул Фрост, и немедленно пожалел об этом, ибо дыхание тоже следовало беречь всемерно.— Спаси-и меня-а-а!Он уже видел белое, точно мел, мальчишеское лицо, видел, как сильные для семилетнего крохи, но безнадежно слабые в подобной борьбе ручонки цепляются за борт опрокинувшейся и завязшей меж каменными зубцами посудины.— Иду-у!Фрост уже и сам едва ли сознавал, что поддерживает его на поверхности. Правая рука и нога немели от чрезмерного усилия. “Ну, лапы, ну, милые, ну еще немножко продержитесь!” — уговаривал наемник непокорные конечности и плыл, плыл, влекомый потоками, близился к огромной щели меж выступавшими валунами.— Продержись еще минутку-у!..Он достиг, наконец, лодки, едва не очутился под нею, засасываемый течением, схватился за склизкий гребень киля и, перебирая руками, — левая внезапно заработала, повинуясь тем непостижимым запасам выносливости, которые сообщает человеку только состояние, близкое к умоисступлению, — перебирая руками, добрался до мальчика.Кевин отчаянно обхватил капитанскую шею, прильнул к Фросту, вцепился в него. Наемник заскрежетал зубами — пальцы мальчика пришлись точно в пулевую рану, причиненную пистолетом.— Держись, кроха… Выберемся…Он повернул голову, прикинул на глаз расстояние до берега. “Выберемся… Дважды выберемся! И трижды… Каюк… Не доплыть”.Фроста накрыло новой волной, он задохнулся, закашлялся, умудрился вынырнуть. Грохот бурунов и раскаты грома были чудовищны. Гром и грохот, гром и грохот, гром и голос…Голос?!— Фро-о-о-ст!!!Ни тогда, ни когда-либо впоследствии не смог объяснить себе наемник, каким чудом удалось Элизабет перекричать ревущую стихию. Правда, еще долгое время она разговаривала хрипло и сипло, точно была безнадежной пропойцей и заядлой курильщицей.Маленькая лодка неслась по стрежню, влекомая теми же потоками, что упорно топили Фроста и Кевина. Стучал движок, или же нет, наемник разобрать не мог, однако голос долетел опять:— Держи-и-ись!!! Мы иде-е-ем! — Сюда! Сюда! — закричал Кевин.Надувная лодка тяжело, неуклюже изменила курс. Эйвоновские суденышки просто не рассчитывались на плавание в эдакой круговерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49