- Как это ни странно, но я работаю в детективном агентстве.
Последовала долгая пауза - Черемшин, вполне очевидно, был потрясен.
- И вы... - проговорил он наконец. - И вы как-то... Я имею в виду, вас интересует что-то, связанное с...
- Да, с вашей поездкой в Лондон, - сказал я. - Дело в том, что люди, с которыми вы пересекались в Лондоне, обратились в наше агентство в поисках защиты...
- А, эта странная пара! - сразу сообразил профессор. - Шаман и его ученик, так?
- Именно так.
- А разве они не... - профессор осекся.
- Что вы имеете в виду? - живо спросил я.
- Неважно. Это хорошо... Это хорошо... - почему-то профессор испытал огромное облегчение, это было понятно и по его голосу, в котором сразу исчезла напряженность.
- Что "хорошо"? - поинтересовался я.
- Это хорошо, что они к вам обратились.
- Профессор, - сказал я, - вы явно что-то знаете. Если пожелаете, мы возьмем на себя обеспечение вашей безопасности. Но в любом случае, нам надо встретиться и поговорить... если вы не против.
- Я нисколько не против, - откликнулся профессор. - Приятно, знаете, осознавать, что ты уже не один на один со своими проблемами. Вот только как нам лучше встретиться?..
- Я бы мог подъехать прямо сейчас, - предложил я.
- Нет, - профессор замялся, - пожалуй, не стоит. Видите ли...
- Вы не уверены во мне? Не уверены, что я - это я? - спросил я, стараясь говорить шутливым тоном, чтобы подчеркнуть: если у профессора и есть подобные подозрения, то мне они нисколько не обидны.
- Ну... - чувствовалось, что профессор смутился. - Мне, так сказать, надо морально подготовиться к этой встрече... Вы знаете, я бы мог предложить вам один вариант... Несколько необычный, но, возможно, он вас устроит.
- Да? Какой?
- Завтра утром - похороны Дурманова.
- Вы хотите побывать на этих похоронах? - удивился я.
- Ну... Я слышал и читал о Дурманове много нехорошего, однако мне он очень помог, благодаря поддержке его фонда я смог закончить мой многолетний труд, и будет только справедливо, если я отдам ему последний долг благодарности. Во всяком случае, я собираюсь побывать на похоронах, как мне ни страшно выходить из квартиры. А если вы будете там, рядом со мной, я буду совсем спокоен. Потом мы могли бы поговорить в каком-нибудь тихом месте... Например, и домой ко мне приехать. Вы хорошо меня помните?
- В общих чертах, - ответил я. - Ведь, если не считать зачета, я видел вас в основном только на кафедре, довольно далеко от себя, и к тому же это было тысячу лет назад. Но я вас узнаю. Может, случится такое чудо, что и вы меня узнаете.
- Зачет, да... - пробормотал профессор. - Столько студентов было за эти годы, что вряд ли... Хотя, кто знает...
- Если хотите, я могу к вам подъехать и отвезти вас на похороны на своей машине.
- Ну... - профессора опять одолели сомнения. - Нет, пожалуй, я сам доберусь. Кстати, как вас зовут?
- Андрей. Андрей Хованцев.
- Хованцев... - профессор ненадолго задумался. - По-моему, мой предмет вы знали хорошо, но он не был для вас основным...
- Да, я был на немецком отделении.
- Вот-вот, смутно припоминаю. К сожалению, слишком смутно.
- Так где и как мы с вами встретимся?
- На отпевании, в церкви или возле нее. Я хочу посетить только отпевание, на кладбище не поеду. Там, надо полагать, будет... гм... совсем особая публика, которой я вряд ли буду соответствовать. Но прослушать заупокойную службу, это... да, не только естественно, но и порядочно. Вы знаете, в какой церкви будет отпевание?
- В газетах об этом писали. По-моему, и час упоминали. В десять, да?
- Все верно, в десять. Итак, до завтра?
- До завтра. Спасибо вам.
- Это вам спасибо, - отозвался Черемшин перед тем, как положить трубку.
Я тоже положил трубку - и поглядел на часы. Начало восьмого. Пора мне двигаться домой.
Словно угадав мое настроение, заглянула Марина, наша секретарша.
- Вы уходите, или ещё побудете? А то, у меня кончается рабочий день, и, если надо, я вам ключи оставлю...
- Я ухожу, - я встал, снял с вешалки пальто, шапку и шарф. - Можешь все запирать и спокойно отправляться на отдых.
С тем я вышел на улицу. Как я упоминал, было уже темно - ноябрь, темнело рано, и морозец стоял крепкий, но при том какой-то сырой, словно мелкая влажная взвесь, которая копилась в воздухе всю осень, ещё этим морозцем не прихватило, не превратило в сухие и ломкие льдинки, при каждом вдохе и выдохе приятно позванивающие вокруг лица, приятно покалывающие мочки ушей, будто китайский целитель-акупунктурист... И от этой сырости, умудрявшейся проникать и под пальто, в ботинки, делалось особенно зябко и неуютно.
Я сел в машину и только собирался включить зажигание, как рядом с машиной выросла темная фигура.
"Этого ещё не хватало!.." - с тоскливым отчаянием подумал я, решив, что нарвался на "разборку", связанную с одним из дел, которые мы расследовали. Может даже, меня решили заранее вывести из игры в связи с делом Акличага, которые мы и толком взять на себя не успели. Там, где возникает имя Дурманова и маячит (пусть только в моем воображении) тень Богомола - там жди любой пакости.
Но, не успел я как следует перепугаться, как узнал одного из подчиненных Повара - генерала Пюжеева. Того самого офицера, из самых доверенных помощников генерала, которого Повар называл "Лексеичем", знакомство с которым началось для меня при довольно напряженных обстоятельствах на польско-немецкой границе и которому потом было поручено расследовать происхождение нескольких поддельных паспортов Богомола...
Он знаком показал мне, что хочет сесть в машину, и я открыл соседнюю дверцу.
- Григорий Ильич хочет вас видеть, - сказал он, обойдя машину со стороны капота и втиснувшись на сидение рядом с моим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42