«Ильина Л. Вредность не порок»: Эксмо; М.; 2002
ISBN 5-04-009195-8
Аннотация
Сначала Стася Белорецкая, юная сельская учительница, укусила на пляже незнакомого мужчину. Затем в ходе борьбы с вооруженными бандитами некий красавец-мужчина попытался приставать к Стасе — и ей пришлось уронить ему на ногу тарелку с горячей едой. А когда она поняла, что по уши влюбилась в него, вдруг выяснилось, что Стасин любимый — вор и убийца. К тому же он использует ее чувства в корыстных целях… Что делать? Мочить его, однозначно!
Долго не может решиться на это кроткая Стася. Но уж когда этот обманщик покусился на верного Стасиного друга и телохранителя ее мамы, она не выдерживает и начинает действовать…
Лариса ИЛЬИНА
ВРЕДНОСТЬ НЕ ПОРОК
* * *
— Стасенька, Стася! — Голос громыхнул где-то за садом, я поморщилась и снова уставилась на экран.
— Настенька!
Я молчала, словно гробовая доска, и старалась уменьшиться в размерах, надеясь, что так меня дольше не найдут.
— Настя, ты где?
«В Караганде!» — злобно подумала я. Ну что за народ!
Ни минуты покоя! Фильм мой любимый идет, «Свой среди чужих…», нет, с утра пораньше надо орать.
— Настька, куда ты подевалась?
Вопли раздавались уже под самым окошком. Плюнув, я поднялась с кресла, высунулась в окно и гаркнула:
— Ну?!
Внизу стояла Надька. Услышав меня, она испуганно вскинулась, задрала вверх голову и со вздохом плюхнулась на стоявшую под окном лавку. Я молча взирала на нее, а она, обмахиваясь зеленой веточкой, симулировала сильный испуг.
— Напугала-то, боже мой! — Она затрясла головой. — Чего орешь?
— Это ты орешь, словно тебя режут. Чего тебе?
— Чего, чего! — Надька всплеснула руками. — Ты так заорала, что я и забыла, зачем ты нужна!
— Кино идет… — заныла я, решив уладить проблемы по-хорошему. Препираться с Надькой — все равно что пытаться договориться с сосновой смолой. — Не хочешь посмотреть?
— Что за кино? — купилась подруга.
— «Свой среди чужих, чужой среди своих», — торопливо сообщила я, услышав за спиной, что сегодня ночью в камере Ванюкина уже убили.
— Ой, это там.., этот, как его…
— Михалков!
— Нет, ну этот… Красавец такой… Кайдановский, вот!
Ой, как я его люблю!
— Не упускай последнего шанса, иди…
— Иду…
Она оторвалась наконец от лавки и потащилась к крыльцу. Воспользовавшись передышкой, я плюхнулась в кресло. Дверь в комнату распахнулась до предела, в проеме возникла радостная подружка.
— Ох, все-таки здорово здесь у тебя! — Она в очередной раз любовно оглядела мои хоромы.
— Да-а! — протянула я, не отрываясь от экрана. — Садись!
— Здорово! А бабка где? — Не обращая на меня внимания, Надька расхаживала по комнате.
— В город поехала.
— Сколько смотрю, столько удивляюсь: и зачем ты сюда столько денег вгрохала? Живешь здесь только в каникулы, да и то, выпустишь свой класс, ведь уедешь?
Уедешь же, скажи, Стаська? Что тебе после Москвы в нашей дыре делать? Нет, ну ей-богу, не видела я другой такой бабы! Оторвись ты от ящика-то!
Конечно, другой такой Надька видеть не могла. Мое мировоззрение иной раз так сильно расходится с привычными, общепринятыми стандартами, что окружающие недоуменно качают головой и разводят руками. Потому как я — белая ворона. Явление в природе очень редкое. Но здесь, в небольшом провинциальном городе, куда сама судьба направила меня по распределению, я никого об этом не информировала, поэтому просто сказала:
— Надежда! Ты ведь Кайдановского любишь? Да?
— Ну?
— Тогда сядь и уймись. Вот он, смотри, идет, красавец, чего тебе еще надо? Полчаса всего осталось, будь человеком, дай досмотреть!
Надька обиженно повздыхала и уселась в кресло лицезреть любимого актера. Но вскоре я убедилась, что о своей страстной любви Надька явно соврала, потому что через три минуты начала вертеть головой и вдруг радостно крякнула:
— А что у тебя там валяется?
В этом вся Надька. Энергия в ней просто плещет через край. Несомненно, она нашла свое призвание в жизни, став учителем физкультуры старших классов. Раньше, конечно, она мечтала совсем о другом. Занимаясь плаванием, она получила КМС, но на одной из тренировок поскользнулась на мокром кафеле, заработав сложный перелом плеча. Но унынию предаваться не стала, а просто пришла в школу. И в отличие от всех известных мне учителей физкультуры она не просто отдает указания своим подопечным, но и сама носится впереди них, словно антилопа.
— Что это, а? — Не дождавшись ответа, Надька, распрямившись, как пружина, вскочила и сунулась под стоящую рядом с окном этажерку с книгами.
Я раздраженно глянула на подругу и подумала: «Ну куда эта козья радость опять полезла?»
— На! — С видом человека, не требующего благодарности за труды, она протянула сложенный вчетверо лист белой бумаги.
— Молодец! Спасибо! — Я уже разозлилась и рявкнула:
— Сядь, или, ей-богу, выгоню!
Подруга поджала губы и села. Я, не глядя, скомкала лист и бросила в корзину для бумаг.
Следующие двадцать минут дались Надьке нелегко, но она выдержала испытание с честью, при этом почти даже не шевелясь. Оценив такое самопожертвование, с первыми же финальными титрами я повернулась к грустной подружке.
— Надюха! — Я ласково глянула и улыбнулась, испытывая теперь некоторое чувство вины. — Что тебе надо?
Она надула губы, чтобы показать, как безвинно страдала, но через пять секунд не вытерпела и ответила:
— На улицу 50-летия Октября…ну ту, что за Иркиным домом… Понаехало вчера вечером наро-оду! Пропасть.
Машин десять, а то и больше. Все иномарки.., джипы.
Огромные! Один с наш сарай, ей-богу! Чистый Голливуд! — Она перевела дыхание. — И все мужики, мужики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17