Да и могло ли быть иначе? Путь, на который встал Акберен, рано или поздно приведет его к пропасти. А что станет с ней? Кому она будет нужна и где найдет пристанище?Все в Сакип-Жамал противилось такому концу. Она хотела любви, счастья, а дорога, на которую она ступила, вела к страданиям и мраку. Женщина лихорадочно искала выход и не видела его. И тогда она, отчаявшись, решилась на последний разговор с Акбереном.Он произошел ночью, накануне восстания рабов. Тихо было в глинобитной мазанке. Потрескивал фитиль в светильнике, и глубокие тревожные тени затаились в углах.Сакип-Жамал знала, что задуманное Акбереном свершится на рассвете. Она вздрагивала от каждого шороха.Она приблизила свое лицо к лицу Акберена, в глазах стояли слезы.— Ты любишь меня?— Да.Акберен обнял Сакип-Жамал за плечи и прижал к груди. Она почувствовала холод металла и догадалась, что под его одеждой кольчуга.— Я заклинаю тебя нашей любовью! — всхлипывая, сказал Сакип-Жамал. — В последний раз прошу — не ходи туда! Сердце говорит мне, что ты погибнешь! Я хорошо знаю Кутлук Темира и его воинов…— Поздно…— Акберен покачал головой. — Назад пути нет…— Ради меня! Ради нашего счастья!.. — голос Сакип-Жамал то взлетал до крика, то падал до шепота.Акберен отстранил ее от себя, поднялся на ноги. Комната была тесной и невысокой, он почти коснулся головой потолка. Акберен подошел к укрепленному на стене глиняному светильнику и всмотрелся в огонек. Язычок пламени, потревоженный его движением, закачался. Тонкая черная нитка копоти повисла в воздухе. По лицу заметались неясные тревожные тени.— Там тысячи людей…— глухо сказал он. — Я не могу их предать… Разве после предательства можно жить?!Сакип-Жамал видела, что Акберен тверд в своем решении, и ее охватило отчаяние.— Ты сделал меня несчастной!.. — крикнула она. — Я ради тебя отказалась от дворца эмира, золота и серебра, от жизни, полной, как чаша!.. Я люблю тебя! Но сегодня ты уходишь, чтобы умереть. Ты отбираешь у меня последнее…Акберен опустил голову. В комнате наступила тишина.— Если бы у меня был дворец и золото, я бы тоже, не задумываясь, отдал их за твою любовь…— Ты лжешь!..— Нет… Мне пора идти…Акберен прошел в дальний угол комнаты, поднял край кошмы и достал из тайника широкий кожаный пояс с пристегнутой к нему кривой монгольской саблей. Затем приблизился к Сакип-Жамал, наклонился над ней и погладил по голове:— Ты жди меня… Я вернусь…Она резко подняла голову, и он увидел ее запрокинутое бледное лицо с глазами, полными ненависти.— Я знала, что ты уйдешь… Пусть аллах покарает тебя за то, что ты сделал со мной…Оставшись одна, Сакип-Жамал упала на кошму и долго в ярости колотила по ней кулаками. Потом пришло спокойствие. Ей вдруг вспомнился Кутлук Темир, его огромное тело, большие, сильные руки. Она совсем забыла, что еще недавно ненавидела эмира и один его вид вызывал в ней отвращение. Снова горячая волна ненависти к Акберену захлестнула Скип-Жамал, у нее помутился разум. Она торопливо оделась и вышла на улицу.Куда и зачем она идет, Сакип-Жамал не знала. Черное небо в блестках звезд выгнулось над нею, словно днище огромного казана. Ноги по щиколотку утопали в пыли, а от нагретых за день глинобитных дувалов тянуло сухим жаром. Она не услышала, как нагнал ее конный караул. И только когда всадники окружили Сакип-Жамал и один из них наклонился к самому лицу, она поняла, что перед нею воины Кутлук Темира.— Ой-бой!.. — сказал воин не то удивленно, не то обрадованно. — Это же беглянка, младшая жена нашего эмира…Он грубо схватил ее, оторвал от земли и бросил поперек седла.— Вперед, джигиты! — крикнул воин. — Дорогой подарок привезем эмиру! Наш повелитель щедр и не забудет об обещанной награде!..Поднимая облако удушливой пыли, всадники помчались по спящим улицам Ургенча.Вскоре прохладный ветерок дохнул в лицо Сакип-Жамал, и она поняла, что узкие городские улицы остались позади. Воины мчали ее в ставку эмира.Кутлук Темир не спал, когда воины бросили к его ногам Сакип-Жамал. Она лежала, уткнувшись лицом в пушистый ковер, не в силах пошевелиться от охватившего ее ужаса. Кому лучше, чем Сакип-Жамал, был известен нрав эмира. Кутлук Темир не знал пощады, и ей казалось, что сейчас, вскочив с возвышения, он выхватит из ножен меч — и все будет кончено.Но молчал эмир, рассматривая лежащую у его ног беглянку, молчали нойоны и нукеры, оказавшиеся в юрте Кутлук Темира.— Вернулась…— голос эмира звучал ровно, бесстрастно.Сакип-Жамал задрожала всем телом.— Заблудшей кобыле не ставят в вину, если она найдет свой косяк. Здорова ли ты?Дрожь все сильнее колотила тело женщины.— Встань, подойди ко мне…— Кутлук Темир протянул руки. — Не бойся…Присутствующие в юрте были поражены. Женщину, которая опозорила эмира своим бегством, он принимал так, словно ничего не произошло. Никто не хотел верить глазам своим и отказывался верить тому, что слышали уши.— Ну, встань же…— с ноткой нетерпения повторил Кутлук Темир.Сакип-Жамал поднялась на непослушные ноги и несмело шагнула к эмиру… Он обнял ее своими большими ладонями, прижал к груди и, по кипчакскому обычаю, обнюхал лоб.— А вы идите…— подняв глаза на толпившихся в растерянности нойонов, спокойно сказал Кутлук Темир. — Когда вы будете нужны, вас позовут…Нойоны уходили, перешептываясь, удивленно пожимая плечами. Беглянка заслуживала смерти — так было всегда. В лучшем случае Кутлук Темир должен исполосовать ее плетью. Что-то странное, загадочное было в поведении эмира.Когда за резными дверями исчез последний из находившихся в шатре, Кутлук Темир легко поднял Сакип-Жамал на руки и, даже не потушив светильников, отнес в постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80