Однако Муссолини стоял на своем и на заседании Совета министров 7 сентября объявил, что если в следующий понедельник нападение на Египет не будет осуществлено, то Грациани будет смещен со своего поста, Грациани пошел на попятную и отдал соответствующие распоряжения, хотя его позицию поддерживал весь генералитет, как он сам доложил об этом. Никогда еще военная операция, писал Чиано, «не начиналась при столь сильном противодействии со стороны командиров, осуществлявших ее». Надо признать, что ни Грациани, ни Бадольо не решались энергично отстаивать свои взгляды в присутствии дуче.Наступление на Египет началось 13 сентября. За четыре дня шесть пехотных дивизий и восемь танковых батальонов продвинулись на шестьдесят миль к Сиди Баррани, и Муссолини, по словам Чиано, «сиял от радости». После 4 октября его уже редко можно было застать «в подобном хорошем настроении и в такой же прекрасной форме». У Сиди Баррани итальянская армия застряла намертво. В течение трех последующих месяцев, в то время как дуче требовал начать стремительное наступление на британские позиции в районе Мерса-Матрух, Грациани с трудом сдерживал натиск английских войск.Почти в то же самое время, словно для того, чтобы продемонстрировать независимость от Гитлера и чтобы досадить своим генералам, во всяком случае так показалось одному из них, Муссолини выбрал новую жертву. В самом начале июля генерал Де Векки, губернатор островов Додеканес, телеграфировал в Рим о том, что английские корабли и, возможно, английские самолеты останавливаются для заправки и отдыха в Греции. С этого момента он весь отдался планам нападения на Грецию. 12 октября дуче объявил, что он принял окончательное решение. Дуче определил конец месяца в качестве даты начала нападения, признав, что к этому решению его подтолкнула неожиданная оккупация Румынии немецкими войсками и то, что он пошел на этот шаг безо всякого сожаления. Акция Гитлера против Румынии напоминала о той секретности, в которой готовились и проводились его агрессивные акции против стран Западной Европы. «Гитлер всегда ставил меня перед совершившимся актом, — заявил дуче, — на этот раз я намерен отплатить ему той же монетой. Он узнает из газет о том, что я оккупировал Грецию. Таким образом будет восстановлено равновесие в наших отношениях». Муссолини, однако, еще не пришел к согласию в этом вопросе с маршалом Бадольо, находившимся под прессингом заявлений дуче о том, что если кто-либо будет возражать против нападения на Грецию, то этот человек, «как истинный итальянец, должен немедленно подать в отставку». 22 октября Муссолини написал Гитлеру, информируя его о своих планах. Гитлер находился на пути в Хэндэй, чтобы попытаться, как потом оказалось — безуспешно, склонить Франко к участию в войне, и Муссолини, поставив на письме задним числом дату 19 октября, принял меры, чтобы Гитлер получил это письмо уже тогда, когда будет поздно что-либо возразить. На этот раз Чиано, увидевший в нападении на Грецию возможность проверить влияние Германии на Балканах, целиком поддержал дуче; но генералы вновь были против. Начальники генеральных штабов трех родов войск единодушно высказались против греческой операции, отметив те трудности, с которыми придется столкнуться итальянским войскам при ведении военных действий в условиях гор, да еще в столь позднее время года. Их точка зрения была отвергнута. Военная разведка дала тревожную и, как оказалось потом, довольно точную оценку вероятного уровня греческого сопротивления. Муссолини счел разведданные чрезмерно пессимистичными. 28 октября, в годовщину «Похода на Рим» — после того как дуче, по свидетельству генерала Армеллини, почти каждый час менял свое решение о времени нападения на Грецию и однажды в течение четверти часа менял его пять раз — итальянские войска вторглись в Грецию со стороны албанской границы. Шесть недель спустя, после того как Муссолини принял отставку выведенного из себя Бадольо, покинувшего пост начальника генерального штаба, на заседании Совета министров он был вынужден сделать вывод о том, что ситуация приняла серьезный оборот и «может стать просто трагической». Очевидно, решил Муссолини, что армия, особенно ее старшие офицеры, стала позором Италии. Она полностью провалилась. «Человеческий материал, с которым мне приходится иметь дело, — со злостью жаловался дуче, — абсолютно ни на что не годен». Мнение Муссолини поддержал Стараче, прибывший с фронта. Он дал «жесткую оценку поведения итальянских войск», которые если и сражались, «то мало и плохо», 4 декабря генерал Убальдо Содду, заместитель министра обороны, ранее посланный Муссолини в Албанию, чтобы лично выяснить, что же произошло на греческом фронте, доложил дуче, что сложившаяся военная ситуация не имеет надежд на улучшение и что теперь она должна быть урегулирована с помощью «политического вмешательства». Муссолини вызвал Чиано в Палаццо Венеция. «Нам ничего не остается делать, — заявил дуче, когда прибыл Чиано, — сложилась абсурдная ситуация, но факт остается фактом. Мы должны просить о перемирии через посредничество Гитлера». Чиано еще никогда не видел дуче столь удрученным.Для этого у Муссолини были все основания. Гитлер настоятельно советовал ему воздержаться от вторжения в Грецию, от этой акции, которая наверняка поставит на дыбы все Балканы. После встреч с маршалом Петэном в Монтуаре и с Франко в Хэндэйе Гитлер сразу же направился в Италию, чтобы попытаться отговорить Муссолини от военной акции, не обещавшей ничего, кроме катастрофы. За два часа до прибытия поезда фюрера во Флоренцию, где должна была произойти его встреча с дуче, Гитлеру доложили, что он опоздал — итальянские войска уже перешли албано-греческую границу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152