— А ведь мы были такими добрыми друзьями когда-то. — Она вцепилась в кружку, ее била такая дрожь, что темная жидкость выплеснулась через край. — Нам было так весело вдвоем.
— Мы были детьми. Теперь я уже не ребенок, Эми. Мне нужно больше. Прошлой ночью, когда мы танцевали, я сказал себе, что мог бы остаться здесь только для того, чтобы видеть, как ты улыбаешься. — Он провел рукой по волосам. — И если бы я думал только о себе, может быть, я бы и смог. А что, если я окажусь не таким благородным? Тогда я стану не единственным, кто будет страдать. Тебя будет ждать такая же участь. Я не могу допустить этого.
Трясущейся рукой она поставила кружку на стол, на нее нахлынули воспоминания, такие светлые, что ей захотелось вернуться назад, в детство. Она стояла перед ним, грустная и далекая.
— Ну почему ты не можешь просто любить меня? Зачем вся эта грязь?
Свифта как будто ударили, он чуть не подавился кофе.
— Эми, это не грязь. Это прекрасно, особенно с человеком, которого любишь.
На лице Эми появилось какое-то отчужденное выражение.
— К-как далеко ты собираешься уехать? Он вздохнул и опять сел за стол.
— Не знаю. Буду ехать до тех пор, пока мне не захочется остановиться и повесить шляпу на крюк. — Он взглянул на нее. — Ты не посидишь со мной, дорогая? В последний раз, как друзья.
Она опустилась на стул все с тем же отчужденным выражением на лице. Свифту больно было видеть это выражение, ибо в глубине души он тайно надеялся, что она попросит его остаться. Теперь больше, чем прежде, он был уверен, что она все еще любит его, и ждал, что она наберется храбрости и даст ему последний шанс. Они пили кофе в натянутом молчании. Допив последний глоток, Свифт взглянул на оставшийся в кружке осадок и отбросил все надежды дождаться слов, которые он так жаждал услышать. Перед его мысленным взором снова мелькнула ее спина, покрытая шрамами. И он понял, что ей пришлось пережить и почему она позволяет ему уехать. Но хотя он и понял, душа его болела от этого ничуть не меньше.
— Ну что же…
Она не поднимала глаз от своей кружки. Руки ее судорожно стиснули фарфор. У Свифта было ужасное чувство, что он бросает ее, но мог ли он не уехать?
— Пойду-ка я лучше взгляну на лошадь и соберу свои пожитки, — негромко сказал он.
Она по-прежнему не смотрела на него. Он встал со стула, поставил свою кружку на буфет, немного помедлил, молясь ее Богу и всем своим, чтобы она вскочила со стула и бросилась в его объятия. Но она этого не сделала. И никогда теперь не сделает.
— Прощай, Эми, — сказал он грустным голосом.
— Прощай, Свифт.
Она склонила голову, так и не двинувшись с места. Он пошел к двери, и с каждым шагом умирали его надежды. Дойдя до порога, он оглянулся. Она сидела все так же, вцепившись в кружку, будто в этом было ее спасение.
Охотник, сидя на куче соломы, наблюдал, как Свифт седлает свою лошадь. Пришло время сказать последние слова, чего никому из них не хотелось. Их осталось только двое таких, в этом чужом и временами враждебном мире.
— Надеюсь, солнце будет освещать тебе дорогу, — сказал Охотник.
Свифт улыбнулся, несмотря на печаль.
— Мое солнце осталось выше по улице, Охотник. Позаботься о ней для меня, хорошо?
— Я всегда о ней заботился.
Свифт затянул подпругу. Прощальные слова семье Охотника были уже сказаны. Пришло время уезжать.
— Охотник… — Свифт положил руку на шею Дьяболо. — Есть кое-что, чего ты не знаешь об Эми.
Охотник поднял на него глаза, и взгляд их стал пронзительным.
— Да?
— Я пообещал ей, что ничего не скажу тебе.
— У Эми нет секретов от нас.
— Увы… есть, Охотник. Причем ужасные секреты. — У Свифта перехватило горло. Он никогда в жизни по собственной воле не нарушал данных им обещаний. — Ты говорил, что создал ей безопасную жизнь и тем самым поступил неправильно. Я же прошу тебя: позволь ей и дальше прятаться здесь и предаваться своим мечтаниям, пока ты в состоянии ее оберегать. Пусть ей ничто никогда не угрожает. Для Эми мир, который ты дал ей, единственная возможность выжить.
Лицо Охотника напряглось.
— В чем эти секреты?
— Я не могу сказать тебе этого. И ты не заставляй, чтобы она рассказала. — Свифт повел жеребца по кругу, чтобы повернуть его к двери. — Некоторые вещи лучше оставить похороненными навеки.
— Генри… — прошептал Охотник. В глазах у него зажегся гнев.
— Не дави на меня, Охотник. — Свифт колебался, глядя поверх седла на своего старого друга. — Я не могу предать ее доверие. Ее уже столько раз предавали, что ей хватит до конца жизни. Просто будь здесь, рядом с нею.
Охотнику, казалось, стало плохо. Он закрыл глаза, кадык на его шее дергался.
— Но письма… все же было прекрасно.
Свифт не сказал ничего в ответ. Он помнил о своем обещании Эми.
— Думаю, мне надо ехать в Техас, — прошептал Охотник.
У Свифта затряслись руки.
— Иисусе! Ты не можешь этого сделать. Не говори глупостей, Охотник.
Охотник встретил его взгляд.
— А куда едешь ты? Свифт отвернулся.
— Я же говорил тебе, туда, где смогу начать новую жизнь.
— Может быть, в Техас?
— Кто может сказать?
— Если ты поедешь туда, ты уже никогда не вернешься обратно. Ты знаешь это, и я знаю. Знает ли Эми, вот в чем вопрос.
— Что я делаю, ее не интересует. Охотник поднялся с соломы.
— Пойду собираться. Свифт выругался.
— Ты не сделаешь ничего подобного. Ты нужен здесь Лоретте и детям и, черт побери, ты нужен Эми.
Охотник стиснул руки.
— Что он делал с ней?
— Ты пожалеешь, если узнаешь, мой друг.
В долю секунды Охотник перемахнул всю конюшню, схватил Свифта за рубашку и швырнул на стену. В первый момент Свифт был так обескуражен, что по привычке выставил вперед кулаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123