«Я сплю с моей мачехой».Однако Франциск I, уступая нажиму м-м д'Этамп, которая боялась за жизнь своего деверя, воспротивился дуэли.Но уже через неделю после смерти короля-рыцаря Ла Шатеньре, направляемый Дианой де Пуатье, мечтавшей покончить со всеми родственниками м-м д'Этамп, обратился к Генриху II со странным письмом:«Сир, в споре, возникшем между Шабо и мною, я до настоящего времени думал лишь о защите своей чести, не касаясь чести дам, в „том числе и той, о которой идет речь. Учитывая, однако, что в доказательство своей правоты я вынужден был сказать, что Шабо поступил со своей мачехой как ему хотелось и что он сам сказал мне, что спал с нею, я покорно прошу вас разрешить мне драться на дуэли до победного конца, во время которой я надеюсь своим оружием доказать ему правоту того, что я сказал“.Генрих II решил, что спор должен быть разрешен путем судебного поединка. Для его проведения была устроена специальная арена с трибунами для зрителей неподалеку от замка Сен-Жермен <Сегодня на этом месте высится колонна Нерона.>, и 15 июня 1547 года в присутствии всего двора оба противника, облаченные в доспехи, вышли на бой.Они были очень разными по своим физическим данным: Жарнак — тонкий, хрупкий, Ла Шатеньре — коренастый, могучий атлет. Исход поединка ни у кого не вызывал сомнения, и Диана улыбалась, не испытывая ни малейшего беспокойства.Неожиданно герольд издал традиционный клич:«Сходитесь, почтенные воины!»И все увидели, как оба противника, пылая ненавистью, устремились друг на друга. Из-за ударов мечей по щитам воздух наполнился страшными звуками, и многим уже казалось, что несчастный Жарнак будет вот-вот сметен, не успев сразиться.Но вдруг все увидели, что он согнулся, прикрыл голову щитом, сделал резкий выпад вперед и молниеносным движением нанес Ла Шатеньре удар под левое колено. Колосс тут же рухнул.На трибунах воцарилась мертвая тишина. Диана и Генрих II вытаращенными глазами взирали на своего борца», замертво свалившегося на поле. Оба испытывали смешанное чувство потрясения и ярости.Звонкий голос вывел их из оцепенения и заставил поднять голову. То был голос Жарнака, который кричал своей жертве:— Ла Шатеньре, верни мне мою честь! Богу и королю возгласи благодарность за оскорбление, которое ты мне нанес!Ла Шатеньре не отвечал. Он истекал кровью, точно обезглавленная курица, и уже почти покинул этот мир.Коннетабль де Монмиранси подошел осмотреть его и нашел, что дело плохо.— Полагаю, что его следует унести, — сказал он просто.Пока уносили умирающего, который вскоре преставился, Жарнак обратился к королю с просьбой публично вернуть ему честь.Генрих II был тугодумом. Он долго молчал, силясь понять, что произошло. Наконец лишенным всякого выражения голосом он объявил, что Жарнак смыл обвинения, выдвинутые против него, затем поспешно удалился в сопровождении двора и Дианы, которая, побелев и сжав губы, не скрывала своего гнева…Так закончилась эта странная дуэль благодаря «удару монсеньера де Жарнака», в которой не было ничего незаконного.На следующий день, в Ардуинэ, м-м д'Этамп с радостью узнала, что честь ее семьи спасена и что у вдовы Великого сенешаля того и гляди разольется желчь. ЖИЗНЬ ВТРОЕМ КОРОЛЯ ГЕНРИХА II Узы брака временами так тяжелы, что тут и третий не покажется лишним, чтобы их тащить. Ролан Мерсье На рассвете 25 июля 1547 года жителя Реймса, проснувшись, увидели, что город их украшен точно алтарь. На еще пустынных улицах все дома пестрели богатыми коврами, тканями, затканными лилиями, венками из роз и опавшими от безветрия хоругвями. Постепенно все это окрасилось золотом первых лучей наступающего летнего дня.Странный, город расставался с ночью. Город мечты и волшебных сказок, который первые ранние прохожие обнаружили с восхищением и гордостью. Привычный облик старого города исчез под многочисленными гирляндами цветов, лентами, за воздвигнутыми триумфальными арками, яшмовыми колоннами, увитыми листвой сводами и фонтанами, бьющими вином.Но ради чего Реймс так преобразился?Ради того праздника, который способен порадовать всех добрых людей королевства: ради коронации нового короля Франции.* * *В восемь часов все колокола города возвестили о приближении Генриха II.Возглавляя группу сопровождавших его принцев крови, молодой суверен, восседавший на белом коне в богатой сбруе, был встречен у главных ворот города губернатором, нотаблями и горожанами, пребывавшими «в великой радости».В месте встречи было установлено странного вида сооружение, увенчанное огромным солнцем, «похожим на яблоко с лучами».Губернатор Реймса привлек внимание Генриха II к этой детали. Заинтригованный король остановил коня, а за ним и весь кортеж застыл в неподвижности. Тотчас же солнце раскрылось, и из него выдвинулось огромное сердце, которое на веревках стало опускаться перед сувереном.И раньше чем толпа успела разразиться шквалом рукоплесканий при виде такого «чуда», сердце раскололось пополам, и глазам предстала очаровательная девушка, почти не обремененная одеждой, которая протягивала Генриху II ключи от города.Король смотрел на это восхищенным взглядом, толпа же, не скрывая восторга, просто стонала от избытка чувств.Тем временем нимфа произнесла коротенький комплимент королю, и сердце перед ней снова захлопнулось. Потом, точна по волшебству, сердце поднялось к солнцу, и «оно внезапно распустилось цветком лилии».После того как интермедия завершилась, кортеж двинулся к площади, где жители Реймса решили соорудить что-то вроде помоста, покрытого бархатом, на котором теперь обнаженные женщины в объятиях сатиров изображали довольно смелые живые картины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105