Дрейк осторожно нес дымящегося окуня от костра. Некоторое время он пробирался через деревья, а потом остановился, не отрывая глаз от приятного зрелища.
– Добрый вечер, капитан Баррет, – улыбнулась ему Алекс. Ее удивительно выразительные глаза приобрели глубокий дымчато-серый оттенок. Она ждала Дрейка, одетая в знакомую мужскую рубашку.
Перед ней лежали насыпанные горкой ягоды, которые она успела собрать, а вокруг красовались всевозможные цветы: фиалки, гепатика, триллиум, даже шиповник. Дрейк никогда не видел такой красоты.
Он уселся рядом с Александриной и молча разложил рыбу на импровизированные тарелки. Свежий запах фруктов, ягод и цветов будил в нем чувственные желания.
– Все так... красиво, – наконец произнес Дрейк, и от его хриплого голоса ее сердце забилось сильнее.
– Я рада, что тебе понравилось, – ласково проговорила она и широко улыбнулась. Что касается хрустальных канделябров и вина... придется призвать на помощь воображение.
– Лунный свет настолько чарующ, что я уже от него хмелею.
Что-то сегодня изменилось, что-то заставляло Алекс испытывать какое-то предвкушение, которое нельзя было объяснить, – оно было за гранью реальности.
– Все дело в нашем острове, – мечтательно проговорила она. – Он словно волшебный.
Дрейк кивнул и попробовал спелую сладкую ягоду.
– Знаю, я никогда в жизни не испытывал таких чувств, как здесь. Даже готов примириться с гибелью «Прекрасной мечты», – впервые заговорил Дрейк о потере корабля.
– Могу представить, какой это для тебя удар, – осторожно сказала Алекс. – Ведь это был особенный корабль.
Дрейк грустно улыбнулся.
– Особенно для меня. «Мечта» – это как лучший друг, на которого можно положиться.
– А твоя семья?
– К сожалению, на свою семью я положиться не могу. Разве что на Смитти, который временами мне ближе отца.
Алекс выглядела удивленной.
– Ты никогда раньше не говорил о своем отце. Какой он?
– Это слабый человек. – Взгляд Дрейка стал жестче. – Очень добрый, но бесхребетный. Всю жизнь был чересчур легковерным и доверчивым. Моя сестра характером больше похожа на него.
– Твоя сестра? Дрейк кивнул:
– Да, моя сестра слишком мягкосердечная. Я боюсь, как бы кто-нибудь ее не обидел.
– Как твоего отца? Дрейк стиснул зубы.
– С чего это мы вдруг перешли на эту тему?
– Я просто хотела побольше о тебе узнать, – спокойно сказала Алекс.
В этот момент Дрейк испытал угрызения совести. А ведь на самом деле Александрина ровным счетом ничего о нем не знает! И то, о чем он никогда ей не говорил, может изменить их отношения. Но он отбросил прочь печальные мысли. Сейчас еще не время!
– Больше мне об этом нечего сказать.
– В твоей жизни было много женщин? Его ошеломила ее прямота.
– Кого?
– Женщин. У тебя было много женщин?
– В моей постели – много, в моей жизни – нет.
Алекс посмотрела на него с удивлением. – Почему?
– Потому что в постели женщины доставляют удовольствие, а в жизни они крайне вероломны и бессердечны.
Она поморщилась от его резкого ответа. Дрейк увидел ее лицо и тут же пожалел о том, что сказал.
– Извини, принцесса. Просто раньше ни одной женщине не хватало наглости расспрашивать меня о моих прошлых... э-э... интрижках.
– Но я не просто одна из твоих женщин, Дрейк. Я – твоя жена.
Он улыбнулся:
– Нет, милая, ты не просто одна из моих женщин, и не только потому, что моя жена, – ты совершенно уникальная. – Дрейк увидел недоумение на ее лице и пояснил: – Это самый лучший комплимент, на который я способен.
Алекс ослепительно улыбнулась.
– Я рада. Приятно, что хоть кто-то восхищается моей уникальностью.
– Что ты хочешь этим сказать? Александрина тяжело вздохнула.
– Я многое не умею из того, чем должна обладать женщина из благородного семейства, и это крайне огорчает моих родителей. Они снабдили меня вереницей самых безукоризненных гувернанток, которые должны были обучить меня всевозможным правилам приличия.
Дрейк улыбнулся, представив, каким упрямым и своевольным ребенком, наверное, была Алекс в детстве.
– Им это удалось?
– Едва ли, – печально призналась Александрина. – Вся их кропотливая работа пошла насмарку. Я до сих пор не умею вышить ни одного стежка и не могу начертить прямую линию. Мой французский оставляет желать лучшего, а когда я играю на фортепиано, все охотничьи собаки, живущие в Садзбери, начинают выть от возмущения.
Дрейк развеселился.
– Но зато ты преуспела в искусстве управления парусным кораблем.
– Мой отец считает это скорее недостатком, чем достоинством.
– На «Прекрасной мечте» ты продемонстрировала самые настоящие творческие способности, – заметил он. – А сколько женщин, знатных или не очень, могут похвастаться тем, что поймали рыбу голыми руками? Не говоря уже о твоем творческом подходе к тушенке. Александрина выглядела удрученной.
– Так ты все знал? Он усмехнулся:
– Конечно же, я все знал, принцесса. Тушенка, как бы искусно она ни была приготовлена, всегда остается тушенкой. Но мне очень нравилась твоя забота, я боялся тебя разочаровать, поэтому ничего не говорил.
Она просияла:
– Спасибо. Но что-то мне подсказывает, что мои родители не будут в восторге от энтузиазма, который я продемонстрировала на кухне.
У него в глазах заплясали огоньки. И Дрейк подумал про себя: «И от энтузиазма в спальне». Но не стал произносить это вслух.
Вместо этого он просто сказал:
– Разумеется, они больше не огорчаются из-за тебя, потому что уже смирились. Ведь, в конце концов, ты уже не ребенок, а прелестная взрослая женщина.
Алекс покачала головой:
– Нет. На самом деле, я думаю, они с нетерпением ждали моего первого сезона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104