Ты настоишь на том, чтобы мы остались здесь еще на сутки. Скажешь, что лошадям нужно дать больше отдыха. Мы одни останемся с принцессой. Вечером я опою ее, и двое твоих солдат отвезут ее в Багдад, чтобы продать там в рабство. А на роль принцессы мы возьмем ее служанку Май Цзе.— Но если девчонка не согласится?— Согласится, если жить захочет, — усмехнувшись, уверенно ответила Шаннез. — И Хасан… скажи своим людям, чтобы они не прикасались к принцессе по дороге. Не для них эта ягодка. К тому же за девственницу больше заплатят. Одно условие: я хочу, чтобы ее продали на открытом невольничьем рынке. Посмотрим, что станет с нашей гордячкой!Шах, конечно, удивится, что принцесса приедет к нему одна-одинешенька. Ведь был уговор, что она оставит при себе личную рабыню. Но это ничего. Я скажу ему, что служанка оказалась с дурными манерами и принцесса решила продать ее, дабы не огорчать своего будущего супруга.На рассвете китайцы попрощались и отправились домой, а с персами остались только принцесса и Май Цзе. Шаннез мягко настояла на том, чтобы подождать с отъездом еще день. Стремясь втереться в доверие к принцессе, наложница все утро играла у нее в шатре на лютне, исполняя нежные песни медоточивым голоском и даже сама вызвалась подать принцессе обед.Когда наступил вечер, коварная наложница предложила принцессе отведать из пиалы подогретого козьего молока. Она сказала, что это поможет ей заснуть и что этот напиток очень любит шах. Козье молоко показалось принцессе отвратительным, тем не менее она осушила пиалу и скоро погрузилась в глубокий соя. То же случилось и с Май Цзе, которая попробовала молоко.Спустя несколько недель Хаджи-бей проходил по открытому невольничьему рынку в Багдаде. Так далеко в своих поисках он еще не заезжал. К тому времени он уже посетил всех частных работорговцев в городе, но так и не нашел то, что ему было нужно. Ему предлагали немало красивых девственниц, но среди них не было ни одной, что сочетала бы в себе сильный дух, красоту и ум.Вдруг что-то привлекло его внимание. На одном из возвышений, в самом углу, поджав колени и отчаянно пытаясь прикрыть наготу длинными черными волосами, сидела девушка. Хаджи-бей остановился и бросил в ее сторону заинтересованный взгляд. В ответ темные глаза девушки сверкнули на него вызовом.Хаджи-бей подал знак работорговцу и показал на девушку:— Вон та! Сколько просишь за нее? Тот заставил принцессу подняться.— О, это редкий цветок из древней земли Китая, благородный господин. — Рука работорговца накрыла крепкую и красивую левую грудь девушки. — Девственница, свежая и вполне созревшая. Я…— Хватит ее ласкать! Лучше скажи, сколько за нее хочешь, — нетерпеливо перебил его Хаджи-бей.— Пятьдесят динаров золотом! Я купил ее несколько месяцев назад в одном караване и заплатил кругленькую сумму. Так что пятьдесят золотых динаров, благородный господин.— Он купил меня три дня назад у двух солдат, которые меня похитили, и заплатил двадцать динаров, — неожиданно подала голос девушка.Работорговец метнул в ее сторону яростный взгляд.— Я даю тебе тридцать, — проговорил, усмехнувшись, Хаджи-бей. Он отсчитал монеты и швырнул их торговцу.Взяв выручку, тот грубо толкнул девушку к Хаджи-бею:— Ступай к своему новому хозяину, девчонка.Но та вдруг обернулась и набросилась на работорговца:— Я тебе сейчас глаза выцарапаю! Не смей ко мне больше прикасаться, грязный подонок!Хаджи-бей мягко оттеснил ее в сторону:— Успокойся, дитя мое. Твои худшие испытания позади. — Он обратился к торговцу:— Дай мне ее одежду. С нее и так хватит унижений, чтобы еще идти голой по улицам.Тот порылся в сундуке и достал какие-то жалкие лохмотья.— Вор! — взвизгнула принцесса. — Где мое шелковое кимоно?! Хаджи-бей решительно отодвинул работорговца в сторону и сам запустил руку в сундук. Через минуту он достал с самого дна желто-белое шелковое кимоно. Девушка выхватила его и сразу же надела. Он повел ее с рынка к себе.— Скажи, как зовут тебя, дитя мое?— Я китайская принцесса…— Я буду называть тебя Зулейка. Она недоуменно взглянула на него.— Зулейка, — с мягкой улыбкой пояснил он, — была великой принцессой-воительницей. Амазонкой.— И мы вернулись в Дамаск за Фирузи, — закончила свой рассказ Зулейка. — А потом прослышали о тебе и поспешили на Крит. Джанет задумчиво взглянула на своих подруг по несчастью.— Вы уверены, что бежать невозможно? — спросила она.— Уверены, — ответила Фирузи. — Да и зачем? Куда ты подашься? Домой нельзя. Ведь никто не поверит, что с тобой ничего не случилось после того, как ты попутешествовала по невольничьим рынкам и была наконец продана в гарем турецкого султана. Подумай сама. Люди на улицах будут показывать на тебя пальцем, и ни один уважающий себя отец не позволит своему сыну жениться на тебе. Ты состаришься, так и не узнав любви. Возможно, тебе еще доверят воспитание детей твоего брата, но и только. Кем тебя будут считать? Вроде и не служанка, но, с другой стороны, и не член семьи, достойный уважения. Зато оставшись при султане Баязете, мы будем жить в роскоши, возможно, узнаем любовь и даже родим собственных детей. Ну что? Ты по-прежнему хочешь вернуться? Джанет задумалась.— Нет, — наконец проговорила она. — Ты права. Для нас нет дороги назад. Знаете… я слышала, что женщины в султанском гареме беспрестанно строят козни друг против друга, стремясь прорваться к ложу своего властелина. У нас с вами схожая судьба. Мы были насильно оторваны от наших родных и пережили немало горьких испытаний. Наша сила — в единстве. Пусть мы будем рабами, но ничто не мешает нам добиться власти и могущества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25