Он желал ее со страстью, которая удивляла его. Никогда мысль о женщине так не воспламеняла, его. А он еще ни разу даже не прикоснулся к ее руке. Но он сделает это, и скоро. Он не может ждать месяцы, он не может ждать даже несколько недель.
Инстинктивно он чувствовал, что Ди не обманывала его, говоря о своей неприступности. Ее невинность была для него одновременно и помехой и преимущество. В силу своей невинности, Ди не сумеет сразу распознать, насколько опасен ее обольститель, и не сможет контролировать свои реакции на его действия, что, конечно, обеспечивало ему превосходство. Но ее невинность означала также, что ему пришлось бы проявлять осторожность и чуткость. Ведь, когда она окажется обнаженной в его объятиях, он будет на грани безумия от страсти. Если он не сможет владеть собой и доставит ей только боль, в следующий раз, когда он попытается дотронуться до нее, она будет сражаться, как дикая кошка.
Когда Лукас Кохран думал о Ди Сван и Оливии Милликен, о двух таких привлекательных молодых женщинах, Ди представлялась ему пламенем, сжигавшим его, Оливия же была холодна, как горное озеро.
В городе Лукас остановился у салуна, хотя обычно он не пил так рано. В этот час салун был почти пуст. Лишь один посетитель сидел спиной к распахивающимся дверям, согнувшись над бокалом виски, как если бы свет резал ему глаза. Лукас распознал симптомы похмелья и не стал подходить к нему. Подав пиво, бармен принялся вытирать бокалы. Две салунные девушки лениво играли друг с другом в карты, уделяя больше времени разговору, чем игре.
Через некоторое время рыжеволосая Тилли поднялась и неторопливо подошла к Лукасу. Хотя его мысли и чувства были слишком заняты черными волосами и зелеными глазами, он тем не менее не мог не восхититься ее походкой. Она не просто шла, она колыхалась, она скользила, она волнообразно колебалась. Ее движения были настолько чувственными, что даже страдавший от похмелья человек проводил ее своими налитыми кровью глазами.
— Доброе утро, — растягивая слова, произнесла она.
У Тилли был отчетливый южный акцент, ленивый и мягкий. Усевшись за стол Лукаса, она кивнула головой в сторону другого мужчины:
— У него есть основание пить, но не похоже, что у вас было тяжелое утро.
— Просто провожу время, — ответил Лукас.
— А может быть, вы пришли по другой причине? — Теперь ее тон стал даже еще более мягким, медленным, зазывающим.
— У меня неподходящее настроение для общения с женщиной, — возразил он.
Тилли весело рассмеялась и откинулась на стуле.
— Нет, дорогой, думаю, что подходящее, но я не та женщина, и в этом заключается ваша проблема. У вас тот злой и взволнованный вид, который имеет мужчина, когда женщина, которую он хочет, недоступна для него.
— С вами мужчины никогда не приобретают такой вид, не так ли?
— Не часто, дорогой, не часто. Ладно, если вы пришли сюда не для того, чтобы пить, и не хотите подняться наверх, то почему бы вам не присоединиться к нам с Верной и не сыграть в покер? Нам надоело играть друг с другом.
Но карточные игры тоже не интересовали его, и он покачал головой. Тилли сочувственно вздохнула:
— Тогда я не могу ничего сделать для вас, мистер Кохран, кроме того, что пожелать вам удачи.
— Мне не нужна удача, — проворчал он, поднимаясь из-за стола. — Что мне нужно, так это терпение.
Лукавый смех Тилли преследовал его, когда он выходил из салуна.
Оливия оставалась в магазине тканей до тех пор, пока не увидела, как Лукас покинул салун и поскакал по дороге к своей усадьбе Дабл Си. С ее стороны было трусостью прятаться от него, тем более что Лукас никогда не давал ей повода его опасаться. Он не проявлял по отношению к ней ничего, кроме вежливости, но возможность встречи с ним на улице под многочисленными взглядами пугала Оливию. Она бы не смогла связать и двух слов, предполагая, какие плетутся сплетни и строятся догадки за дверьми всех этих домов. И потом, у Лукаса, похоже, было не очень хорошее настроение. Даже на расстоянии она увидела, какой мрачный у него взгляд. А встречаться с ним, когда он не в духе, ей и вовсе не хотелось.
Глава 5
Наверное, если бы Ди не была такой усталой, этого несчастья не произошло бы. Но она все утро перекапывала огород, разбивая крупные комья земли и превращая их в мягкую почву, пригодную для посадок. Первые несколько дней работы на огороде всегда были самыми трудными для нее после относительно спокойных зимних месяцев. Поэтому, когда вечером Ди забралась на сеновал, чтобы сбросить вниз сено для скота, она была не так осторожна, как обычно. Не заметив кота, сидящего в сене, она наступила ему на лапу. Кот заорал, от неожиданности Ди отскочила назад и спиной грохнулась о землю.
В течение мучительного мгновения, которое, казалось, продолжалось целую вечность, она не могла набрать воздух в легкие и лежала, пронзенная болью. В глазах у Ди было темно. Потом она пришла в себя и, несмотря на боль в ребрах, глубоко вздохнула. Прежде чем она могла подняться, прошло еще некоторое время. В руках и ногах она не чувствовала особой боли, а поврежденные ребра были скорее ушиблены, чем сломаны. Только в голове пульсировала тупая боль. Если бы землю не покрывал тонкий слой соломы, она, несомненно, оказалась бы в гораздо более тяжелом состоянии. Виновник же несчастья спрыгнул с чердака, осуждающе мяукнул и скрылся за углом.
Ди удалось, пошатываясь, подняться на ноги и закончить кормление скота, но когда она вернулась к дому, то едва смогла подняться по ступеням. Готовка показалась ей слишком утомительной, и она не стала заниматься ею. Она слегка обтерлась мокрой губкой и осторожно распустила волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79