Возможно ли, чтобы такой книголюб, как Бианкур, пропустил столь интересное издание?
Но время бежало, и Жак, для того чтобы не ударить лицом в грязь перед господином Бианкуром, должен был хотя бы приблизительно наметить книги, которые он либо приобретет для своего кабинета для чтения, либо перепродаст кому-нибудь из богатых клиентов тети Франсуазы. Он лихорадочно стал составлять список изданий, которые можно было бы приобрести. К сожалению, у него не так-то много денег на покупку, а это всё дорогие книги. Взгляд Жака скользнул по бюро красного дерева, стоявшему у окна. Удобный стол — ничего не скажешь! На нем справа лежит огромная книга в свином переплете с золотыми застежками. Наверное, Библия. Мудрая книга, как называл ее отец Поль. Надо посмотреть, когда она издана. Он подошел к бюро и еле сдвинул книгу с места, таким тяжелым оказался переплет, хотя пергаментная бумага была легче обычной.
Жак открыл крышку, звякнули застежки. Так и есть: Библия. И ей почти сто лет. Жак улыбнулся, вспомнив, как беспомощна была Жанетта, пытаясь прочесть римские цифры. На первой странице крупными буквами было что-то написано от руки. Это его не удивило: в добрых католических семьях всегда полагалось вести запись семейных событий именно в Библии. Глаза Жака скользнули по ровным строчкам: «15 мая 1732 года от Мари-Кристины Карель и Франсуа-Виктора Пуайе родился сын Жан-Робер-Эмиль Пуайе». Затем следовали годы поступления в коллеж и его окончания Робером-Эмилем. Немного дальше шла другая запись. Едва Жак взглянул на нее, сердце его ёкнуло. Он прочел: «13 июля я поведу к венцу Эжени Лефлер». Дата была перечеркнута, восстановлена, и, наконец, вместо нее стояла дата 12 сентября, тоже зачеркнутая, и уже окончательно. Эжени Лефлер! Откуда здесь это имя? Неужели это тот самый Робер?
Не веря своим глазам, Жак протер их, прочитал запись еще раз: «Эжени Лефлер!», «Робер Пуайе!» Ошибки быть не может!
Торопясь, так как в его распоряжении было очень мало времени, Жак захлопнул крышку и заглянул на последнюю страницу книги. Обычно предполагалось, что все события человеческой жизни должны уместиться на этих двух страничках — первой и последней. Вот почему, прочитав всю первую, Жак решил найти дальнейшие записи в самом конце Библий. Он не ошибся — он увидел то, что искал. Тем же почерком, что и раньше, было написано:
«Я, Робер Пуайе, даю обет, если святой Робер, мой заступник и покровитель, поможет мне одолеть Ф. О., пожертвовать монастырю доминиканцев половину тех денег, которые я за это получу. Руку приложил верный раб церкви Робер Пуайе. 1755 год, 15 апреля».
— Эту Библию я не продаю! Эта Библия фамильная! — услышал Жак над своим ухом резкий, неприятный голос.
Он вздрогнул, чувствуя, что его застигли на месте преступления. Подняв голову, он увидел, что в кабинет бесшумно вошел человек, одетый по-домашнему, но по моде, принятой у аристократов. В ней соединялась небрежность с изысканностью: синий фрак без украшений, жилет с узкой вышивкой, темные панталоны, клетчатые чулки.
Видимо, это и был владелец особняка и библиотеки господин Бианкур. Был он выше среднего роста, тучный и рыхлый. Одутловатость дряблых щек, шея в морщинах, выглядывавшая из белоснежного воротника и жабо, и тяжелые складки век, прикрывавшие глаза, говорили о его возрасте. Господину Бианкуру было под шестьдесят, хотя он явно молодился: на щеке, на подбородке, над губой чернели искусно прикрепленные мушки.
— Разрешите представиться. Жак Менье! — сказал юноша, стараясь справиться с волнением, которое выдавал его дрожащий голос. — Меня прислала госпожа Пежо, чтобы я отобрал книги, подходящие для нашего магазина. — Жак склонился в почтительном поклоне.
Бианкур скользнул неодобрительным взглядом по стройной фигуре молодого человека. А Жака мучила беспокойная мысль: «Ведь совпадают и даты… Отец Поль говорил, что Фирмен исчез как раз в 1755 году. Как могла оказаться фамильная Библия Пуайе в кабинете аристократа Бианкура? Что общего между Робером и богачом Бианкуром? Да, тут уже не один, не два, а двадцать раз придется прибегнуть к рекомендованному отцом Полем средству. Раз, два, три, четыре… «
— Если позволите, я буду продолжать знакомиться с вашей библиотекой? — обратился он к Бианкуру.
Бианкур безмолвно показал на большой книжный шкаф, дверцы которого оставались полуоткрытыми, а Библию, кряхтя под ее тяжестью, переложил в другой, поменьше, стоявший у противоположной стены. Скрипнули застежки переплета. Щелкнул ключ в замке.
«Прощай, Библия!» — подумал Жак. К счастью, у него была хорошая память — она не раз вызывала восхищение отца Поля. Вот и теперь, прочитав только один раз надпись, юноша запомнил текст наизусть. Но были ли после этой надписи другие, он не успел рассмотреть.
— Сколько времени вам надо, чтобы ознакомиться с моей библиотекой? — спросил Бианкур, не скрывая раздражения.
Как видно, хозяину библиотеки не понравилось, что Жак вторгся так бесцеремонно в его «личные дела». Посетителей Бианкур обычно принимал в гостиной или в комнате, носившей название канцелярии, где сидел писец. В библиотеку допускались немногие, и они были настолько тактичны, что не дотрагивались до лежавшей у него на столе Библии.
— Боюсь, что мне не хватит жизни, — стараясь лестью заслужить доверие хозяина книжных богатств, ответил Жак. — Но, чтобы отобрать хотя бы часть из них, понадобится часа три.
— Хорошо, — коротко бросил Бианкур. — Сейчас сюда придет мой секретарь и поможет вам разобраться.
Он позвонил в колокольчик, и на пороге показался лакей.
— Позовите сюда господина Гийома!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67