Казались ли им мы, спартаковцы, столь же опасными людьми? Вряд ли. Они были уверены в победе и не без оснований: они были сильнее нас. И все-таки зря они нас не боялись, все-таки зря: они не учитывали одной важной штуки -- того, что мы очень любим играть в баскетбол.
На следующий день "Спартак" отправился гулять по проспекту Руставели, по горе Давида, пил газированную воду "Лагидзе", хрустел молодой редиской, закупал для мам и невест хозяйственные сумки, которыми столь богат город на Куре и так беден город на Неве, смотрел кинокартину "Песни моря", сделанную усилиями двух стран...
-- Очень подходящая для сегодняшнего дня кинокартина, -- сказал Кондрашин. - Боже упаси перед игрой смотреть какую-нибудь хорошую картину. "Песни моря" настоящая предстартовая картина.
-- А стихи можно читать, Владимир Петрович? -- спросил Юмашев.
-- Со стихами как раз наоборот, -- ответил тренер. -- Если хорошее, Толя, хотите прочитать, то читайте, сделайте одолжение.
Юмашев тут же прочел знаменитое:
Мне Тифлис горбатый снится,
Сазандарий чудный звон...
-- "Большое место в предстартовой подготовке команды занимают культурновоспитательные мероприятия" -- одним-единственным, но длительным крючком записал докучливый корреспондент.
Вечером Кондрашин пригласил своих "бойцов" на тренировку. Огромный тбилисский Дворец спорта был пуст, тихие голоса летели под купол и бились там, словно заблудившиеся орлы, и лишь след ступни 54-го калибра говорил о том, что час назад Дворец покинули армейцы.
О Баскетбол проклятый, Ваше сиятельство Баскетбол! О как ты уже надоел твоим высокорослым подданным! Кажется после какого-нибудь турнира, что год бы не взял мяча в руки, но проходит день-два -- и пальцы начинают скучать. Потом начинают скучать локти, плечи, икроножные мышцы и квадрицепсы, и вскоре все тело игрока охватывает неудержимая страсть к Баскетболу.
Утоляя эту жажду, ты высоко подпрыгиваешь и, не опускаясь, бросаешь мяч в корзину, и когда из жадной твоей руки мяч, не касаясь ободка, пролетит через сетку, вот тогда ты почувствуешь удовлетворение. Но этого мало, и так нужно
попасть сто, тысячу раз... Сколько раз нужно испытать эту мгновенную физиологическую радость, чтобы пресытиться Баскетболом?
Кондрашин встал под кольцом, а Харитонов на линии аута. Между ними спиной к щиту разместился Белов. Вплотную его прикрывал самый высокорослый спартаковец Иванов. Харитонов бросил мяч Белову, тот подпрыгнул и повернулся в воздухе. Вместе с ним подпрыгнул и Иванов. Мяч над руками Иванова полетел в кольцо. Кондрашин подобрал его и отправил назад, к Харитонову. Все повторилось.
Так было сделано двадцать раз. Восемь раз Белов попал. Три или четыре раза мяч перехватил Иванов. Лицо Белова иногда передергивалось от боли.
-- "Нет, не капризничает, опять спина болит, -- подумал тренер. -- Восемь из двадцати: плохо дело..."
Через четверть часа, когда настил содрогался от топота и стука мячей и когда тренировочный пыл достиг высшего накала, Белов был отправлен на массаж. "Вот уеду в деревню, и все, -- думал он, печально шмыгая носом, -- уеду в деревню молоко пить..."
А мы забыли про армейцев и про золотые медали и два часа играли в баскетбол за милую душу.
Последняя ночь перед матчем. Урчат, воют, жалобно стонут водопроводные трубы в бывшей "Европе". Дребезжат во всех номерах телефоны: некто, таинственный в ночи, разыскивает какого-то Гурама Накашидзе. "Спартак" спит и видит вперемежку то золотые, то серебряные сны. ЦСКА видит только золотые сны: такова установка командования и тренера Гомельского. Толя Юмашев бормочет сквозь сон:
Судьба, как ракета, летит по параболе,
Обычно -- во мраке, и реже -- по радуге...
...Куда ж я уехал! И черт меня нес
Меж грузных тбилисских двусмысленных звезд!
Кондрашин, закинув руки за голову, смотрит на эти звезды и думает о своей команде, об этих мальчишках, которых он еще совсем недавно тренировал в детской секции, о равномерном движении вверх: 68-й год -- четвертое место во Всесоюзном турнире, 69-й -- бронза, 70-й -- серебро, и вот завтра... завтра... Шагнем ли на последнюю ступеньку? Лучше заранее приучить себя к серебру. ЦСКА сильнее. Кто же спорит, они сильнее, но... Но мы, черт возьми, очень любим играть в баскетбол!
День великой сечи выдался дождливым. Тяжелые тучи висели над Мтацминдой. Спартаковцы хмуро позавтракали и поехали на трамвае в школу киномехаников смотреть фильм, который привезли с собой в авоське.
Фильм был узкопленочный, любительский, снятый непонятно на какой скорости. Никто себя не узнавал: по крохотному экрану метались суетливые человечки двадцатых годов.
-- Только Чарли Чаплина здесь не хватает, -- пошутил Кондрашин. Немного посмеялись, но вскоре настроение опять упало. Желтая Кура уносила к морю непрерывно падающие с небес капли, и это были, конечно, слезы ленинградских любителей баскетбола.
ОНИ СИЛЬНЕЕ НАС. ОНИ НАС СИЛЬНЕЕ. НАС ОНИ СИЛЬНЕЕ. НАС СИЛЬНЕЕ ОНИ.
На установочном собрании тоже было пасмурно.
-- Саня атаковать не будет, - сказал тренер. - Ты сейчас мало тренируешься, броски у тебя не идут. Попробуем сыграть без тебя.
По дороге из номера к автобусу все сошло благополучно: ни тетка не повстречалась с пустым ведром, ни кошка дорогу не перебежала, но в автобусе выяснилось, что один игрок (страшно даже фамилию называть) забыл кеды!
Пока он, стуча зубами, бегал в номер и обратно, в автобусе все перекрестили пальцы. Впрочем, чего уж там бояться примет - ОНИ ВСЕ РАВНО НАС СИЛЬНЕЕ.
Пока шла разминка, Дворец спорта с медлительной жадностью всасывал в себя толпы болельщиков. Как ни в чем не бывало играла музыка, "Реро" и Том Джонс.
1 2 3 4 5