Затем нас обеих привезли в городскую полицейскую префектуру. Только в комнате допросов я узнала, что студентку подозревают как соучастницу Чоя. Ночью меня начал допрашивать начальник полиции.
– Знаете ли вы, чем занимался ваш муж? – спросил он. – Нет.
– Сколько дней вы замужем?
– Сегодняшний девятнадцатый день.
– Если вы скажете правду, всю правду, то эти дни для вас не потеряны.
Он замолчал и откинулся на спинку кресла. Сморщенное лицо землистого оттенка выдавало в нем курильщика опиума.
– Не скажете ли вы, к кому ходил ваш муж? – продолжал он допрос.
– Каждый день утром, после обеда, а иногда и вечером муж отправлялся на работу. Он редко выходил в город.
– А кто обычно ходил к нему?
– Иногда, очень редко, к Чою приходил один его товарищ. Они либо слушали музыку, либо вместе ремонтировали какие-то электроприборы. Мы поженились недавно, поэтому я пока не знаю его друзей.
Начальник полиции задавал нам один вопрос за другим. Прошло несколько часов. Полицейский повел показать камеру пыток. Он заставлял подолгу останавливаться у каждого орудия и приспособления для пыток…
Затем сказал с угрозой:
– Ну как, видели теперь? Если вы опять будете мне морочить голову, то попробуете все, что видели.
Вернулись в комнату допросов. Шел третий час утра. Мне очень хотелось узнать, где Чой. Я все надеялась его увидеть. Но напрасно.
…Каждый день меня заставляли присутствовать при допросах и пытках, которым подвергались все, кого хоть в какой-то степени подозревали причастным к покушению на министра обороны США.
Особенно жестоко пытали Лоя, юношу, арестованного на месте готовившегося покушения вместе с Чоем.
Вечером того первого дня заключения, когда Чой в полдень выпрыгнул в окно, Лой тоже попытался бежать. Он перелез через тюремную стену, но был схвачен. Здесь, в тюрьме, я увидела Лоя впервые. Очень молодой, лет восемнадцати, наверное. Он был уроженцем той же деревни, что и Чой. Когда его арестовали и бросили в тюрьму, другие заключенные вначале отнеслись к нему с недоверием: из-за завитых волос его приняли за модника. Но затем узнали, что Лой работал парикмахером; хозяин заставил Лоя делать себе экстравагантные прически. А когда стало известно, что Лой участвовал в подготовке покушения на Макнамару, недоверие к нему быстро уступило место уважению.
Однажды мы оказались наедине. Он выпалил:
– Чой все взял на себя. Он заявил, что все было организовано им одним и что только он один несет ответственность, никого с ним не было. Как его ни били, он повторял то же самое. Чой очень смел. Я видел, как он выпрыгнул в окно. В этот момент я сидел рядом с ним и догадался о его намерении. Он посмотрел на полицейских, находившихся в комнате, бросил взгляд через окно на улицу, а затем выпрыгнул в окно. Если бы он не упал на проходивший в это время автомобиль, ему, может быть, удалось бы скрыться, даже несмотря на то, что он был в наручниках.
Затем его поместили в палату, где лежало еще семь человек. Окна палаты были затянуты колючей проволокой, дверь постоянно заперта на ключ. В каморке рядом круглосуточно дежурили полицейские. Здесь состоялась встреча Чоя с женой.
– Увидев меня, Чой попытался приподняться, но не смог, – рассказывал Куен.
На его груди виднелись кровоподтеки и ссадины от ударов палок и кулаков. Правая нога – в гипсе. Он очень похудел, глаза ввалились, подбородок заострился. Все лицо покрыто синяками. Глядя на него, я не смогла удержать слез.
– Ну, что ты, – сказал Чой, – это я виноват во всем. Я люблю тебя, очель люблю.
– Вы начнете давать показания? Подумайте еще, – терпеливо убеждал начальник полиции, – знаете ли вы, что ваше преступление чрезвычайно тяжелое? Ведь вы хотели убить одного из самых высокопоставленных деятелей Соединенных Штатов.
– Конечно. Я готов отдать жизнь ради выполнения этой задачи, – ответил Чой.
– Тебе следовало бы подумать о молодой и красивой жене. Теперь и она попадет в тюрьму.
…Вскоре Куен поместили в центральную тюрьму.
– Меня бросили в камеру, где находилось более десяти заключенных женщин, – продолжала Куен. – Студентка А. была арестована в момент, когда наклеивала антиамериканский лозунг. Девушку В. арестовали по подозрению, потому что там, где она работала, обнаружили знамя Вьетконга. Однажды утром она возвратилась в камеру из комнаты пыток до такой степени измученной, что еле передвигала ноги и вынуждена была держаться за стенку, чтобы не упасть. Палачи загоняли ей гвозди под ногти. Войдя в камеру, она рухнула на руки подоспевших подруг и разрыдалась.
Вначале все заключенные нашей камеры отнеслись ко мне настороженно, смотрели изучающими взглядами.
Однажды мы разговорились с И. Услышав имя моего мужа, она воскликнула:
– Неужели Нгуен Ван Чой! Так, значит, вы жена Чоя, человека, который чуть было не уничтожил Макнамару?
– Да.
– Он сломал ногу, прыгнув в окно, это верно?
– Да, я была у него в больнице.
– О небо! – воскликнула И.
Вскоре уже вся тюрьма знала новость о том, что жена Нгуен Ван Чоя находится в камере № 4. Из многих камер, расположенных поблизости, доносились голоса:
– Где жена Чоя? Это та новенькая?
– Да, она самая…
Как-то одна из женщин сообщила, что совсем недавно видела Чоя.
– На носилках лежал юноша, укрытый одеялом. Была видна только его голова. Он казался не старше двадцати. На расспросы один из охранников сказал: «Это тот самый человек, который пытался убить господина Макнамару!» Услышав это, мы бросились к носилкам. Охранники кулаками отгоняли нас, но мы не отступили. В конце концов они были вынуждены разрешить кому-либо из нас поговорить с больным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174