Англия крепла и процветала. Особенно успешно развивалась торговля. Конечно, некоторые заявляли, что Лорд Солсбери выжил из ума, уступив немцам остров Гельголанд. Разве он не знал, что у них на уме? Германия спала и видела, чтобы подвернулся случай бросить вызов морскому превосходству Англии.
Но все это чистейшая ерунда. Англия была, есть и навсегда останется великой морской державой, пока это угодно Богу.
Что же женщины? Время от времени они так или иначе заявляли о себе. Ходили слухи, что в Лондоне и еще в одном-двух крупных городах появились женские клубы, подобно мужским. Конечно, в это мало кто верил, но что было доподлинно известно, так это проснувшаяся в женщинах страсть к чтению. Причем подобный интерес отмечался не только у дам среднего класса. Женщины, принадлежавшие к рабочему классу, все чаще спрашивали в книжных лавках книги Джорджа Элиота. Спросом пользовались книги Диккенса, чего нельзя было сказать о произведениях миссис Гаскелл, мало читали Троллопа, не питал рабочий класс особой любви и к Теккерею, книги которого изобиловали ядовитыми насмешками. Попадись им сочинение Джона Стюарта Милля «Порабощенные женщины», они бы с пренебрежением отвернулись от этой книги: слишком хорошо им была знакома тема. Об угнетении женщины они знали не понаслышке.
Но ничто не нарушало размеренный ритм жизни обитателей Брук-Хауса: ни события, происходившие в мире, ни борьба рабочего класса за освобождение. Миссис Дэн Беншем большей частью занимала себя чтением работ сестер Бронте, а Диккенса и Гаскелл не любила. Из поэтов предпочитала Байрона Вордсворту, иногда почитывала ранние работы Донна, где основной темой была любовь, а не духовные мотивы.
Литературные вкусы Дэна простирались значительно дальше. Когда у него появлялось свободное время, он читал все подряд. Случалось в «другой» комнате свет горел до часу ночи. В основном это было, когда он возвращался домой поздно или когда Барбара жаловалась на недомогание. В последнее время такое случалось все чаще.
Но не всегда, когда свет горел заполночь, Дэн был поглощен чтением. Бывало, он сидел в подушках, закинув руки за голову и размышлял о прожитых годах.
Три года назад наметился короткий период, когда он вообразил, что у Барбары начинает просыпаться к нему искреннее чувство. Он решил, что, наконец, победил, поскольку в ее отношении к нему появилось столько внимания и нежности, которых раньше не было. Но этому времени пришел конец. Дэн не мог указать точно, когда это началось, но ручеек нежности и тепла постепенно пересох. Охлаждение отношений продолжалось вплоть до прошлого года. С тех пор они общались чисто формально, поддерживая вежливые разговоры о погоде, делах, детях и Бене, о Бене в особенности.
Бен был чистым наказанием. Он страшно раздражал Барбару. Она на переставала твердить Дэну, что с Беном необходимо что-то делать. На ее жалобы он неизменно отвечал: «Пансион исключен, я тебе уже говорил: детей нельзя разделять, куда один, туда и все».
Дэну хотелось сказать Барбаре, что причина всех сложностей с Беном заключена в ней самой. Она никогда не испытывала к сыну теплых чувств, поскольку мальчик являлся постоянным напоминанием о ее трагическом прошлом.
С возрастом светлая полоса в его темной шевелюре становилась все шире. За это в школе он получил прозвище Пегая Лошадь. Бен сразу же научился драться. Не проходило и недели, чтобы он не возвращался домой в ссадинах и шрамах – следах очередной потасовки. Ему не приходилось ничего рассказывать. Все подробности сражения с готовностью докладывали обожавшие его братья. Среди них он был самым рослым, красивым и умным, а вот счастьем обделен.
Дэн очень беспокоился за Бена и старался уделять ему как можно больше времени, насколько позволяли ему дела. Но он хорошо понимал, что этого было совсем недостаточно, чтобы заполнить пустоту в душе мальчика. Дэн часто спрашивал себя, что было бы с его сыновьями, если бы не доброта и внимание Рути.
Дэн считал, что она просто дар Божий, однако оставался одинок в своем мнении. Барбара уже давно бы от нее избавилась, если бы не понимала: Рут почти целиком сняла с нее заботы о воспитании детей. Кроме того, уход Рути стал бы потерей и для самого Дэна. И в его бы жизни образовалась пустота, потому что, как бы поздно он ни возвращался, замерзший, иногда навеселе, почти всегда усталый, девушка неизменно ждала его на кухне. От ее маленькой пухленькой фигурки веяло материнским теплом и покоем. Когда он входил, она обращала к нему свое милое лицо с умными живыми глазами, которые старательно вглядывались в него, пытаясь предугадать его желания.
Если бы до ушей Барбары дошла хотя бы одна из тех житейских мудростей, что изрекала Рут, приправляя их крепким словцом, у нее бы волосы встали дыбом. Она бы тут же пришла в ярость и прогнала Рути. Однажды Дэн сказал девушке, что она для него иногда как мать. Рут откинула назад голову и заразительно рассмеялась.
– Сэр, – задыхаясь от смеха, говорила она, – это было бы чудо почище непорочного зачатия. Вам ведь было лет двенадцать, когда я родилась. Прибавьте к этому еще лет шестнадцать, когда я смогла бы вас родить. Так долго не вынашивают детей и слоны.
Все чаще Дэна тянуло серьезно поговорить с Рути, поделиться с ней своими переживаниями. Глаз у нее был острый, и она прекрасно знала обо всем, что творится наверху у хозяев. Но он неизменно сдерживался, убеждая себя в том, что не следовало обсуждать поведение Барбары, тем более с прислугой. Хотя желание излить кому-то душу мучило его все сильней.
Он подумывал о том, чтобы съездить к Бриджи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88