— Заклинаю, ваи лерони, сядьте немного ровнее, крепче держите поводья в руках, — сказал Бард и вздохнул. — Думаю, будет лучше, если вы поскачете рядом со мной, а я поведу вашего коня.— Превосходная мысль, — вместо дочери ответил мастер Гарет, — так как во время переправы нам надо будет полностью сконцентрироваться на творении заклятия. Я был бы очень благодарен, если бы кто-либо из солдат занялся этим несчастным осликом. Мелора очень переживает за него.Один из ветеранов громко расхохотался:— Госпожа Мелора, если вам удастся успокоить эту взбесившуюся реку, я клянусь, что перевезу вашего осла у себя в седле. Как ребенка…Девушка засмеялась в ответ. Голос у нее был нежный, смех звонкий.— Думаю, в таком положении он совсем помрет от страху. Лучше ведите его в поводу. Пожалуйста… Он у меня смышленый, сам поплывет, вы его только далеко не отпускайте.Ветеран принял уздечку, надетую на беленького, ушастого ослика. Бард крепче перехватил повод коня, на котором сидела Мелора. Лошади пришлось шагнуть поближе. Бард огорченно подумал — ну, почему бы такому замечательному голосу не принадлежать Мирелле — и вновь услышал, как рассмеялась Мелора. Он со стыдом подумал, что лерони, возможно, способна читать его мысли, и тут же приглушил их. Следовало думать только о деле — все ты о женщинах да о женщинах!.. Впереди предстоит труднейшая переправа.— Да помогут нам боги, мастер Гарет, вы готовы?В следующее мгновение Бард почувствовал, как напряглась восседающая рядом в седле Мелора. Взгляд ее остановился на лице отца, она сконцентрировала на нем все свое внимание. Личико Миреллы совсем скрылось под капюшоном, так что был виден только ее подбородок. Тут же вдоль хребта у Барда вновь побежали мурашки — это был верный знак того, что лерони включились в работу.Вокруг стояла безмятежная тишина, нарушаемая легким журчанием струй и шелестом листвы, — оттого, может быть, особенно жуткой казалась необходимость вновь ступить в эту реку, вести людей, животных, тащить несчастного осла… Казалось, только посмей коснуться воды, нарушь спокойное течение потока — вновь тебя настигнет кара. Взгромоздятся валы, река выйдет из берегов, взревут волны. Однако делать нечего… Бард дал команду. Люди молча, по четыре в ряд, начали переправу. Кони упирались, ржали, Барду едва удалось справиться со своей кобылой.«Ну, что ты, девочка моя. Не бойся… вот так, вот так», — он принялся поглаживать ее по шее. В тот момент ужас, ожидание опасности необыкновенно сроднили их — человека и животное. Наконец его лошадь вошла в воду.Все было спокойно… все еще спокойно… спокойно… Ничего не случилось, прозрачный поток по-прежнему бежал позванивая, не спеша. Вот они добрались до середины реки. Ничего не происходило. Бард потянул за узду лошадь, на которой сидела Мелора, — та было заупрямилась, потом шагнула вперед, и в следующее мгновение перед глазами Барда, как бы застилая обзор, поплыли какие-то тени. Озноб усилился, опять застучали зубы, в воздухе разлилось нечто томительно-жуткое, начинающее волновать воду, однако вражья сила оказалась как бы усмиренной. Невидимая могучая рука или, точнее, завеса сумела удержать реку. Напряжение росло, кобыла Барда с трудом переставляла ноги, словно на них были невидимые путы. Бард изо всех сил понукал ее, тянул за повод лошадь Мелоры…Вдруг все стихло, наваждение растаяло. Лошадь резво перебирала ногами, Бард, почувствовав, что свободно владеет членами, вздохнул с облегчением. Вражья сила растворилась. Путь был свободен. Выбравшись на противоположный берег, истошно, во всю мощь закричал осел. Словно вознес хвалу… Солдаты от облегчения хохотали как сумасшедшие. Проклятый брод остался позади.
Два дня, которые они провели в пути, побаловали их чудесной теплой погодой, но к вечеру с запада натянуло тучи. Небо скрылось за сплошной серой пеленой, потом повалил снег. Резво кружились в воздухе первые снежинки, началась метель. Мелора, уже успевшая пересесть на осла, укуталась в серый плащ, сверху накинула одеяло. Солдаты, не сговариваясь, начали доставать вязаные широкие шарфы, рукавицы. Скоро все уже прикрылись плащами с капюшонами. Скакали молча, мрачно поглядывая вокруг. Бард догадывался, о чем они думали. Война, по давней традиции, велась исключительно в летнюю пору. По снегу отваживались сражаться либо безумцы, либо отчаявшиеся, зажатые в угол соперники. Зимняя кампания представлялась очень рискованным делом.Вот и сейчас, Бард был уверен в этом, солдаты размышляли — и совершенно справедливо — что, несмотря на то что они дали клятву служить королю Одрину, у них тоже есть свои права, освященные обычаем. Они вполне могли отказаться ехать дальше, потому что этот снегопад мог смениться настоящим бураном. Тогда и всем несдобровать. Если бы они вернулись с полпути, король, согласно традиции, не мог бы обвинить их в предательстве. Можно ли теперь рассчитывать на их верность, размышлял Бард и впервые с момента получения задания пожалел, что не скачет теперь с королем к Хамерфелу. Тогда бы у него был свой понятный круг обязанностей — охранять королевский стяг. Это куда легче, чем нести ответственность за людей. Королю, конечно, проще — у него авторитет, он уже столько лет командовал армией… Он может пообещать солдатам вознаграждение. Бард неожиданно остро почувствовал, что ему еще только семнадцать лет, зеленый юнец и к королю имеет косвенное отношение — так, сбоку припека, незаконнорожденный племянник. Седьмая вода на киселе… Его и так продвинули слишком далеко вперед, обойдя многих заслуженных офицеров. Может, и в его отряде были такие, которые только и ждут, чтобы он допустил промашку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159