Как будто в отместку за бедность празднества престарелый герцог одарил молодую жену сказочными драгоценностями из своей сокровищницы. Несколько дальних родственников Хамерфелов, присутствовавших на свадьбе, сидели с мрачными лицами, поскольку до этого питали надежду, что в отсутствие наследника и близких родственников кто-то из них мог унаследовать титул и земли герцога, а женитьба на молодой женщине вполне обещала принести новых детей и положить конец всем их чаяньям.— Выпьем, — предложил один из родичей герцога другому. — Вся эта женитьба — ерунда. Раскард стар, и брак может оказаться бездетным.— На это не надейся, — цинично отозвался его сосед. — Раскард выглядит старше своих лет после смерти сына, но он полон сил, как и положено в сорок пять. А если нет, то ты не хуже меня знаешь старую поговорку: «Сорокалетний муж может не стать отцом, а пятидесятилетний станет точно». — Он хохотнул и добавил: — Жаль эту девочку, она молоденькая, хорошенькая и заслуживает муженька получше. Попробую найти здесь место, чтобы ублажать ее длинными зимними ночами.— Вот здесь тебе вряд ли светит, — заметил первый. — Она, похоже, честная и действительно любит старикана.— Как отца — не сомневаюсь, — ответил второй. — А как мужа?Примерно такие же разговоры велись повсеместно. Эрминия, которая хоть и была сильным телепатом, но не привыкла отгораживаться защитным барьером от стольких людей сразу, и ей приходилось выслушивать все это, не подавая виду. Когда настало время женщинам вести ее в спальню, то при ней оказались по большей части ее служанки, поскольку никто из тетушек и дядюшек не удосужился проделать столь длинное путешествие. И она не проронила ни слезинки, когда ее вели туда.Несмотря на середину лета, в спальне было холодно и неуютно. По крайней мере, так чувствовала себя Эрминия, когда ее раздели, оставив, согласно обряду, в прозрачной ночной рубашке. Это делалось по старинной традиции, чтобы невесту можно было осмотреть на наличие скрытых уродств и прочих дефектов. Она дрожала и ждала, едва сдерживая слезы: ей не хотелось, чтобы Раскард подумал, будто она выходит за него против воли. Несмотря на суровую внешность, у него в характере были и мягкие черты — она это знала, внутренне чувствовала, что, несмотря на доводы ее ближайшего родственника, это замужество для нее — большое благо. Разве это не честь быть герцогиней Хамерфел? Все равно, рано или поздно, ей предстояло выйти замуж, и лучше уж за мужчину в возрасте, которого она знала и который относился к ней по-доброму, чем за совершенно незнакомого человека, как бы молод и хорош собой он ни был. Очень часто невеста доставалась мужчине, которого она до этого в глаза не видела, и теперь Эрминия была чрезвычайно рада, что избегла этой участи.Семейные драгоценности Хамерфелов оттягивали шею. Очень хотелось их снять, но служанка, раздевавшая ее, не дала освободиться от тяжелых камней.— Герцог может подумать, что вам не нравятся его подарки. Поносите их хотя бы сегодняшнюю ночь.Девушке ничего не оставалось, как терпеть тяжесть и холод украшений, врезавшихся в кожу, и желать, чтобы все это поскорее кончилось. Ей предложили выпить вина, и она с удовольствием приняла бокал. Выстояв свадебную церемонию, она очень устала, да и расстроилась, понаслушавшись всего, что говорили вокруг. На свадебном пиру Эрминия тоже почти ничего не ела. Вино быстро ее согрело, она почувствовала, как на щеках засиял румянец. Поэтому, когда в спальню ввели герцога, облаченного в отороченную мехом ночную рубашку (тут Эрминия подумала, почему это традиция не предусматривает демонстрацию жениха на наличие скрытых уродств и дефектов для успокоения невесты?), он застал ее сидящей в кровати под балдахином, с розовыми щечками, в прозрачной ночной рубашке, почти не скрывавшей ее девических форм, и с распущенными рыжими волосами. До этого ему ни разу не доводилось видеть ее волосы неубранными, обычно они были заплетены в тугие косы. Но сейчас невеста выглядела так молодо и невинно, что его сердце часто забилось.Когда прислуга покидала спальню, сопровождая уход множеством непристойных жестов, он остановил одного из лакеев.— Сходи в мою гардеробную, Руйвен, и принеси оттуда корзину.Человек пошел исполнять приказ, и, когда он вернулся с огромной корзиной в руках, герцог приказал:— Оставь ее здесь. Да, возле кровати. Теперь — уходи.— Спокойной ночи, господин и госпожа. И многого вам счастья, — произнес, расплывшись в широкой улыбке, слуга, после чего быстро удалился.Эрминия с любопытством посмотрела на корзину, прикрытую полотенцем.— Это мой настоящий свадебный подарок тебе, — мягко сказал герцог. — Я знаю: драгоценности для тебя — ничто, поэтому лично постарался подыскать для тебя то, что, надеюсь, понравится тебе чуть больше.Эрминия почувствовала, как щеки ее опять залились краской.— Мой господин, пожалуйста, не подумайте, что я неблагодарная, просто я не привыкла носить драгоценности, а они такие тяжелые… я ни за что не хотела вас обидеть…— О чем ты говоришь? Обидеть — меня? — произнес он, нежно обнимая ее за плечи. — Неужели ты думаешь, что я хочу твоей любви в обмен на дорогие побрякушки, которые подарил тебе, девочка? Да, я очень польщен, что для тебя муж большее сокровище, чем все свадебные подарки. Сними же их наконец.Со смехом он расстегнул тяжелое золотое колье с изумрудами и помог снять его, услышав при этом, как облегченно вздохнула Эрминия. Вслед за колье на столик легли массивные браслеты. После этого Раскард спросил:— Теперь ты посмотришь мой второй подарок?Девушка села на кровати и с любопытством подтянула к себе корзину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77