Вновь прибывших почти сразу же заслонили от него внушительные, широкие спины Джаза и Стэна.Сэм услышал голос своего заместителя:– Простите, сэр, но в палату интенсивной терапии допускаются только близкие родственники.Молодец Джаз! Том слегка пожал руку Келли.– По-моему, оттого что я сижу здесь, мне гораздо больше пользы, чем тебе, – обратился он к Келли, хотя ее глаза по-прежнему были закрыты. – Поэтому, наверное, я пойду. Я очень люблю тебя, Кел. Пожалуйста, борись, хотя бы ради меня. Даже когда меня нет здесь, я все равно с тобой. Ты просто прислушивайся к этому монитору. Потому что это бьется и мое сердце тоже. – Его голос дрогнул. – Каждый раз, когда он пищит, он говорит, что я люблю тебя. Черт! Мне не хочется уходить, но сюда уже приперся Таккер и…Ее пальцы пошевелились.Ее пальцы пошевелились, а веки дрогнули.– Сестра! – заорал Том. – Сюда! Быстрее!К нему немедленно подскочил Джей Лопес, штатный санитар шестнадцатого отряда. Откуда он здесь взялся?Сестра отделения интенсивной терапии, молоденькая афроамериканка, примчалась следом за ним.– Она приходит в себя, – сообщил Лопес. – Черт, ну вы и напугали меня, сэр. Я уж собрался бежать за дефибриллятором.Боже милостивый, почти весь шестнадцатый отряд, включая жен и подружек, толпился в холле и заглядывал в дверь.– С ней все в порядке, – успокоил их Лопес.– Все в порядке, – повторила сестра и задернула занавеску, отгораживая кровать от зрителей. – Доброе утро, миссис Паолетти. – Она осторожно поправила кислородную трубку, уходящую Келли в нос, и проверила капельницу.– Том, – прошептала Келли, – не уходи.– Не уйду, – пообещал он. – Никуда не уйду.– Он не уйдет, – подтвердила сестра. – Эту дверь охраняет целый отряд «морских котиков». А я, конечно, не «морской котик», но тоже не постесняюсь вызвать охрану, чтобы она вывела адмирала, которому совершенно нечего здесь делать. – Она взглянула на Тома и наклонилась к самому уху Келли: – Ох, милая, я вам так завидую: ваш муж не стесняется плакать.
Уитни все утро не сиделось на месте. По сравнению с ней, обе девочки, увлеченно рисующие цветными карандашами, являли собой образец спокойствия и рассудительности.Она садилась. Потом вставала. Потом опять садилась. Она исполнила отрывки из сорока лучших песен месяца. Она пересказала содержание всех фильмов, которые видела за последний год.– Может, позвонишь своей подруге – как ее? – Эшли и сходишь с ней на пляж? – предложила вконец измученная Мэри-Лу.– Нет, мне с вами веселей. А к тому же Эшли такая сука!Зазвонил телефон, и Уитни подлетела к нему первой.– Я возьму! Алло? – Она помолчала, а потом радостно взвизгнула: – Наконец-то! Да, пропустите его! Да, в переднюю дверь. Спасибо, Джим, я тебя обожаааю! – Она повесила трубку.– Какой Джим? Охранник у ворот? – заинтересовалась Мэри-Лу.– Да, он. – Уитни метнулась к дверям. – Я сейчас вернусь. Там… принесли посылку, которую я давно жду. Никуда не уходите, хорошо?Она выскочила из комнаты.Посылка?Некоторое время они рисовали молча. Господи, какое счастье! Даже Аманда и Хейли притихли.Только бы в этой посылке оказался не фейерверк. И не ящик виски. И не скоростной катер. И не…– А что такое «сука»? – с любопытством спросила Аманда.– Это не очень хорошее слово, детка, – как можно мягче объяснила Мэри-Лу и улыбнулась Хейли, которая прислушивалась к разговору с большим интересом, – и мы не будем его говорить, ладно?– Миссис Даунс – сука, – уверенно заявила Аманда.– Разумеется, нет, – возмутилась Мэри-Лу, хотя в душе была совершенно согласна с девочкой. – Просто миссис Даунс любит поворчать. А если мы будем ей улыбаться, она не станет сердиться.– Ага, а небо упадет на землю, – подхватила вернувшаяся Уитни. – Смотри, кого я тебе привела, Мэри-Лу.Как она ее назвала?Мэри-Лу подняла голову, и… – Господи помилуй! – в дверях детской стоял и улыбался Ибрагим Рахман. 11 В телефоне что-то щелкнуло:– Локке слушает.– Сюрприз, – пропел Макс. – Это я.– А как же?..– Такая новая приставка к телефону. Она посылает особый сигнал, у тебя в телефоне что-то заклинивает, и вместо моего номера на экране высвечивается тот номер, который ты набирала последним. Хитро придумано?– Очень.– И за кого ты меня приняла?– Не твое дело, – чересчур ласково отозвалась Алисса. Похоже, она все еще на него злилась.– Я долго ждал, что ты мне перезвонишь. Мне, правда, очень надо поговорить с тобой. – Макс не садился за стол, зная, что как только сядет, тут же автоматически начнет просматривать бумаги. А предстоящий разговор потребует его полного внимания. Он выглянул в окно.Небо во Флориде какого-то совершенно особенного голубого цвета. А еще из окна видно полоску моря, сверкающую на солнце.– У меня сейчас нет времени, чтобы перезванивать всяким засранцам. Может, поговорим позже?– Нет. Но я буду короток. Я не могу жениться на тебе, потому что я еще больший засранец, чем ты думаешь. Извини. Я… совершил большую ошибку этой ночью и…– Макс, – перебила его Алисса, – я все знаю. Неужели ты думаешь, что можешь целую ночь не отвечать на звонки и никто ничего не заметит?– Да, – глухо сказал он, – я понимал, что без сплетен не обойдется. Я просто хотел, чтобы ты узнала все из первых рук. И только правду. – Он замолчал, собираясь с силами. – Алисса, я с ней переспал.Она негромко рассмеялась:– Давно пора. И как ты – в порядке?– Нет, черт возьми, – признался Макс. Наверное, он уже никогда не будет в порядке. – Я должен сказать тебе еще кое-что.– Ой, что-то мне это не нравится.– Я подал заявление об отставке.– Макс!Он прижался лбом к нагретому стеклу.– Оно вступит в силу, как только мы разгребем все это дерьмо, или в конце месяца – что наступит раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77