К счастью, вовремя спохватились и вспомнили о Целованьском, оставив и ему часть калорий с барского стола. Лицо Одинцова из красного становится бордовым. «Ладно, — говорит он, — пойду полежу чуток, а то, кажется, мне нехорошо. Нахлобучился, черт». Вот это да, Серега пьяный!
Вечером строительный дуэт Сакин — Любименко продолжает свою деятельность. Мы хотим убрать из-под навеса один из плотов и развесить на его месте несколько гамаков. На них намерены устроиться Сакин и Анька (идея с отдельным домиком, по сути, провалилась), а на третий гамак очень хочется лечь мне. Предпочитаю спать один в своем коконе, а не на плоту со всеми, где трудно определить границы личного пространства. Надвигающиеся сумерки торопят. Сакин сетует на свои проблемы с техническим мышлением и предоставляет мне почетное право завершить установку гамаков. Я, разумеется, «польщен», приходится доделывать все одному. Сразу после ужина молодые укладываются в свои висячие кроватки, остальные болтают, сидя у костра. Неожиданно раздается страшный треск, глухой звук падающего тела и голос Сакина.
— Ваня! — кричит он.
Все остальное на бумаге обычно не пишут. Главное, он собирается сделать что-то с моим лицом. Оказывается, как только Аня и Сергей устроились в гамаках, те упали на землю вместе с ними. Сакин, естественно, заподозрил диверсию и энергично выразил свой протест. Момент неприятный, молча иду разбираться. Как выяснилось, причиной падения стало гнилое изнутри бревно, к которому привязаны гамаки. Оно сломалось аккуратно пополам. Аня, отчитав Сергея за скверные манеры, со стоном идет к костру. Мы с Сакиным выясняем отношения.
— Серега, мы же с тобой вдвоем висели на нем, гамак выдержал, — холодно обращаюсь я к Сереге.
— Братец, извини, что так получилось. Сболтнул лишнего.
— Если я обещаю что-то сделать, делаю на совесть.
— Я понял, извини.
После этого трогательного диалога Сакин прилюдно извиняется также за мат перед дамами. Инцидент исчерпан, драки и иных зрелищ не будет.
Гамак я все-таки в свое распоряжение заполучил. Правда, не тряпичный, как у Сакиных, а сетчатый, гораздо менее удобный. В нем ужасно устает спина, но я готов потерпеть, чтобы только не спать всем колхозом на плоту. Заснул очень поздно.
Ночью идет дождик, который проверяет прочность новой крыши. Непривычно, но в домике почти не капает. Профильтрованная морось, летящая с купола, куда лучше крупных холодных капель, падающих за шиворот.
Утром решаем первым делом перенести костер с его привычного места под новый навес. Делаем это, прежде всего, из-за ужасного смрада вокруг костра. Это пеликаны за долгое время приноровились сбрасывать свои «бомбы» на кухню в момент, когда племя трапезничает. Одежда уже у многих в крупный горошек. Этим утром птицы вновь вышли точно на цель, после чего непривыкшие к такому хамству выходцы с Лагартос предложили перенести костровище. Нас, Черепах, ситуация, конечно, тоже не устраивала. Но, видимо, толстый панцирь уже притупил ощущения.
В почтовом ящике неожиданно находим мобильник. Когда пару дней назад Сакин рассказывал, что в американской версии Surviver'a (аналог «Последнего героя») разыгрывали приз — звонок домой, я был единственным, кто усомнился в его ценности. Лучше совсем не звонить, чем общаться всего чуть-чуть. Услышать родной голос, конечно, приятно, но стоит ли вообще звонить домой, реветь от счастья, чтобы потом еще тяжелей переживать разлуку? И еще вопрос: кому звонить — девушке или родителям? Но философствовал я несколько дней назад, сейчас рвусь, как и другие, занять очередь к телефону.
На всех дали пятнадцать минут. Поделив их на восьмерых, начинаем звонить. Хотя это дело личное, где-то даже интимное, никто не уходит, словно звоним одному человеку, по которому соскучились. Все испытывают схожие чувства, поэтому нам представляется абсолютно нормальным говорить при соплеменниках. Да и разговор проходит по схожему сценарию:
— Привет!
— Привет!
— Как дела?
— Нормально. Как у тебя там, на острове? Выживаете?
— Ага! У вас как?
— Все нормально.
— Ну, ладно, времени мало.
— Как вы там?
— Все нормально!
— Тут все за тебя болеют! Сколько вас осталось?
— Восемь! Все, время заканчивается, пока!
Можно представить лица родных после такого скоротечного обмена новостями. Они ведь наверняка настроились на обстоятельный разговор. Но главное не содержание состоявшегося диалога цивилизаций, а сам его факт. Захлестывают эмоции, причем настолько сильно, что, передав трубку соплеменнику, словно заново попадаешь на остров, крепко ударяешься при этом и с изумлением рассматриваешь сидящих вокруг тебя людей. Медленно осознавая случившееся, сравнимое разве что с путешествием во времени, постепенно замечаешь недорубленный тобой кокос. Он никуда не делся, его надо дорубить. А значит, надо признать, что ты существуешь именно здесь, а сном был этот короткий звонок.
Наиболее важной была короткая телефонная связь для Ани с Серегой и Целованьского. Первые просили у мамы Ани благословения на свадьбу, которую они намерены сыграть на острове, и получили его. По словам Аньки, это было непросто. Ее мама не привыкла к таким вопросам по телефону. Саша звонил домой, чтобы проверить свою догадку. Он по-прежнему убежден, что призом за победу в интеллектуальном конкурсе станет визит на остров его жены. Оксаны дома не оказалось, значит, она уже в пути. Целованьский светится от предчувствия счастья.
Глава 20
Аутсайдер становится конкурентом. Еще один тотем. Бессонница. Момент истины для Александра Целованьского. Неожиданный уход Снежаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77