Бодров смотрит на Кушнерева, мы отводим глаза в сторону. Получается, жалуемся, клянчим еду. Могли бы и потерпеть, на острове, случалось, сутками не ели. «Быстро идем в другой бар, — говорит раздосадованный недоразумением Кушнерев. — Там хорошая кухня». Два раза нас просить не надо.
Вскоре приносят тарелки с какими-то деликатесами. Мы с Серегой набрасываемся на еду, но после двух-трех ложек горячей, вкусной пищи чувствуем сытость. Нас предупреждали соплеменники: «Главное, не переборщить в первый раз. Желудок может не справиться с объемами, и вы проведете не лучшую ночь». Совладать с собой все же не удается. Нам приносят вторую порцию. Теперь мы держим вилки более уверенно и лишь после очищения едва ли всей стоявшей на столе посуды оказываемся в состоянии вести полноценную беседу. Нам всем есть что вспомнить. Тем для обсуждения столько, что перескакиваем с одной на другую.
К полуночи возвращаемся в кемпинг. Кушать хочется опять, но в баре уже не готовят. Инна закупает горячительные напитки, и мы идем в наши апартаменты. Но и это еще не все. Когда узнал, что Игорь с Сашей припасли для нас курицу, разбудил их, хотя было уже довольно поздно. Курице тоже нашлось место в бездонных желудках.
В спальне достаю из рюкзака, остававшегося все это время в цивилизации, свой любимый органайзер. В нем заложены листочки с моими стихами. Листаю страницы, и ощущение такое, будто читаю чужие записи. Многие вещи откровенно не нравятся, я бы написал по-другому. Чтобы не разочароваться окончательно, останавливаюсь на стихотворении, что подарил моей девушке, признаваясь в любви. Вдруг пронзает мысль: в подкладке органайзера должна быть ее небольшая фотография. Так и есть. Да-а-а, я не видел это лицо уже полтора месяца!
Надо бы принять душ. Забавно, крутишь ручку крана, и льется горячая вода.
Ощущаешь себя настоящим дикарем. Постель мягкая и сухая. При первом же прикосновении к ней начинаю засыпать. Сон забирает меня из реальности, не спрашивая разрешения.
Утром просыпаюсь ровно в шесть. Именно в это время к острову приплывала моторная лодка, которая невольно будила нас своим шумом. Завтра самолет, поэтому хочу успеть как можно больше. Главное, посмотреть, как здесь обычные люди живут. Энергия бьет ключом, чувствую свежесть в отдохнувшем теле. Все последние недели утро начиналось с того, что я брал мачете и шел рубить кокосы. Теперь я без привычного спутника по прогулкам, но веревочка на поясе должна остаться со мной — это теперь талисман.
В баре уже сидят Сакины. У меня великолепное настроение, будто вчера победил, а не проиграл. Мы долго завтракаем, обсуждаем планы на сегодняшний день. Сакин нашел неподалеку Интернет-кафе. Одинцов все отлеживается в номере. Сакины, Игорь и я идем в Интернет-кафе. Оно сегодня не работает — воскресенье, — но для нас открыли. Мы уговорили американскую тетеньку сделать это добровольно. Ей понравилось, что мы с Сакиным хорошо говорим по-английски, а при упоминании слова Surviver она окончательно нас полюбила. Послали пару сообщений в цивилизацию, заглянули на сайт ОРТ, посвященный нашему проекту, и изрядно посмеялись над собственными портретами.
По дороге говорим преимущественно об Одинцове, переживаем, как бы его не сломал этот сундук с миллионами. Трудно обладать такими деньгами. Можно действительно больше потерять, чем приобрести. Вскоре встречаем Одинцова и, конечно, сразу меняем тему. Одинцов выглядит смущенным. Он отводит Сакина в сторону и что-то тихо объясняет ему. Сакин удивлен: «Да ты что, Серега?! Ты это перестань, братец! Даже не думай об этом, понял?!» Одинцов кротко извиняется, и они возвращаются. Оказывается, Одинцов заподозрил Сакина в том, что из-за вчерашнего выигрыша тот изменил к нему отношение. Вот, не дождался его для прогулки. Теперь вместе обсуждаем животрепещущую тему. Выглядит так, будто родители объясняют сделавшему глупость маленькому мальчику, как надо правильно себя вести. Мы от всего сердца желаем Сереге добра и обещаем, что мы, бывшие Акулы, знающие, как достались ему эти деньги, никогда не будем видеть в нем сундук с миллионами. Наши рассуждения — бальзам на душу Одинцова. Он успокаивается, но мы понимаем, что это только начало последнего испытания Последнего героя.
Мы с Инной отправились гулять по острову. Она делает много фотографий, вспоминаем Тибуронес. Но мы сейчас на острове Коронеро, и бедность его жителей ужасает. Дети плохо одеты, везде грязь и запустение. Об экологии и санитарии можно забыть. Похоже, здесь вообще нет ни мусорных контейнеров, ни туалетов в цивилизованном понимании этого слова. И то, и другое заменяет море. Еще больше поражает, что за все время прогулки мы не увидели ни одного человека за работой. Люди сидят на каком-то подобии лавочек или выглядывают из окон невзрачных домиков, подолгу разглядывают нас. Может, это все из-за стиля жизни «маньяна»?
Обед прерывается предложением Володи Донина съездить на остров Тибуронес. Ему надо что-то забрать оттуда. Инка просит меня заодно поискать забытое ею платье. Я рад, что снова увижу наш лагерь, но уже другими глазами. Глазами, которые не будут шарить в поисках съестного и топлива.
Нас встречает холодная безжизненность. Никого. Необитаемый остров. Захожу в лагерь, и что-то сжимается внутри. Здесь Игорь посадил дерево, мы все вместе построили дом, Целованьский узнал, что скоро станет отцом. Поднимаю кокосовую миску, валяющуюся под столом. Я заберу ее с собой.
Лагерь мертв.
Сегодня решили отпраздновать окончание игры, а заодно поздравить Сакиных. Конечно, каждый из нас сохранит в душе прожитые здесь дни, но их впечатления к тому же будут скреплены узами брака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77