Но это было потом.
Это сейчас предпоследним аргументом в споре является вызов охранников и приказ выкинуть оппонента за дверь. Тогда же в нашем совете требовалось убедить изобретателя и подвигнуть его поставить свою подпись в итоговом протоколе, такой тогда был порядок. Мы продолжали убеждать. И столкнулись с обычным набором аргументов. Во-первых, с заявлениями трудящихся, которые письменно утверждали, что после установки в их цехах систем очистки воздуха товарища Н. дышать им стало намного легче, а самочувствие их настолько улучшилось, что даже очередь в профкоме за путевками на курорты уменьшилась с семи лет до пяти. (Заявления не были нотариально заверены, но нам и в голову не пришло придраться к этому, практику нотариального заверения заявлений граждан изобрели в более позднее время.) Во-вторых, с актами испытаний новой системы очистки воздуха, доказывавшими достигаемый положительный эффект. Акты были оформлены по всем правилам, подписаны и заверены печатями. В-третьих, актами о внедрении новой системы очистки воздуха со справками об экономическом эффекте. Какой экономический эффект, удивитесь вы. Как какой? С одной стороны, будущее снижение затрат на лечение трудящихся и на выплату пособий по инвалидности и временной потере трудоспособности, с другой, достигнутое снижение затрат на системы очистки воздуха, которые повсеместно стали заменяться банками с ароматическими веществами. И эти акты и справки были оформлены по всем правилам, подписаны и заверены печатями. Обычными же их делало то, что в подобного рода спорах всегда появляются такие документы, не липовые, подлинные, то есть эффект мог быть и липовым, но акты, тем более выплаченное вознаграждение, самые что ни есть подлинные.
Нас, фарисеев, твердолобых сторонников ортодоксальной науки, эти акты не убедили. Тогда в ход пошли письма. Все же в переходе от прошлого «порядка» к нынешней «демократии» есть положительные моменты. Сейчас изобретатель Грабовой обращается не в ЦК КПСС, а в ЮНЕСКО, пишет письма не в КГБ, а в ООН, количество букв то же самое, но какая разница! Особенно по последствиям. А в ООН пусть пишет, отчего же не написать, перо ему в руку!
У товарища Н. были все основания жаловаться на судьбу, его изобретение не было признано, его использование было запрещено. В те годы это делалось просто, мгновенно и повсеместно, одно слово, тоталитарный режим. Автор, не являющийся ни сторонником запретов, ни поклонником тоталитарного режима, не испытывает ни малейших угрызений совести, что приложил к этому руку.
Но на что жалуется господин Грабовой? Его изобретения признаны, что удостоверено патентами с красивыми красными печатями. Его разработки (слово «научные» опускаю, чтобы не возникло путаницы) широко используются, свидетельством этому является огромное количество самых разнообразных актов, собранных в трех томах. Да такой широты не снилось ни одному изобретателю, будь то в СССР или в США. Так что же гложет господина Грабового? А гложет его червь тоталитарного сознания, не нового, расширенного многолетними упражнениями вселенского сознания, а старого, впитанного с молоком матери. Все мы медленно, по капле выдавливаем его из себя, но рецидивы случаются со всеми, особенно если дело касается не абстрактных общечеловеческих рассуждений, а нас лично, крепко засело в нас это «тащить и не пущать». Но тоталитарный режим отличался не только тотальными запретами, но и всеохватными инновациями, неизвестно, что принесло больший вред. «Будем сажать кукурузу!» — провозгласил Никита Сергеевич Хрущев, и кукуруза заполнила (попыталась заполнить) все поля от заполярной тундры до среднеазиатских пустынь. Где тот генеральный секретарь ЦК КПСС, который с высокой трибуны скажет: «Будем жить, как учит Григорий Петрович Грабовой!» Нет такого генсека. И слава богу.
Другого пути быстрого и повсеместного внедрения изобретений Г.П. Грабового мы не видим. Вероятно, и сам изобретатель это понимает, скатываясь в хорошо знакомые сетования об административном зажиме и людской слепоте. В самом деле, он прилетает на шахту в Воркуту, спасает там людей из завала, директор шахты с благодарностью жмет ему руку, дает очередную бумагу с подписями и печатями, но почему-то стыдится объявить открыто на весь мир имя спасителя людей, а другие директора не спешат к нему с просьбой внедрить прогрессивную разработку на их предприятиях. Апостолы нового мессии видят в этом происки темных сил, которые олицетворяются администрацией президента и, конечно, учеными-фарисеями. Автор, отвергающий теорию заговоров, любых заговоров, включая совершенно фантастический вариант сговора настоящих ученых с этой администрацией, предлагает более простое и совершенно земное объяснение. Представьте себя на месте директора шахты, у вас людей под землей завалило, да вы что угодно сделаете, лишь бы их спасти. Если обезумевшие от горя жены и матери шахтеров потребуют, чтобы вы пригласили экстрасенса, пригласите, хотя бы для того, чтобы хоть как-то успокоить женщин и показать, что вы используете все возможности. Уф, спасли! За пиршественный стол садятся рядом директор шахты, председатель профкома, православный батюшка, экстрасенс, сотрудник МЧС. На радостях всем сестрам по серьгам. Богу — свечка, сотруднику МЧС — премия и благодарность в приказе, экстрасенсу — акт с печатями. Но это ситуация чрезвычайная, форсмажорная. Находясь же в трезвом уме и твердой памяти, никакой нормальный директор шахты приглашать экстрасенса не будет, ни тот, который подписал пресловутый акт, ни его сотоварищи по директорскому цеху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100