Вдруг из-за поворота показывается светло-голубой "Запорожец", и Дарья Федоровна цепенеет, всплескивает руками и бежит навстречу перекатывающемуся по ухабам автомобильчику. Регина Павловна любезно здоровается с приехавшими и продолжает упорно стоять одна пока, наконец, за тем же поворотом не покажется темно-зеленый "Москвич". Тогда она охает, срывает с головы панаму и машет ею; следуют женские сбивчивые возгласы, скачущие туда-сюда разговоры, в которых не принимает участия зять, флегматично таскающий сумки с продуктами.
На следующее утро, боясь разбудить гостей, Регина Павловна лежит, не вставая, до десяти и прислушивается к вжиканью садовых ножниц в огороде у Дарьи Федоровны. "Ну, надо же! - досадуя, делится она потом с дочкой. - Уж и в субботу не отдыхает, а между тем - высокое давление! Конечно, обработать такую плантацию... Сын-то не очень помогает!"
- Да и мы тебе совсем не помогаем, мама! - сокрушенно вздыхает дочка, поедая клубнику.
- Тебе нельзя портить руки! - уверенно парирует Регина Павловна. - Да и что там особенного делать на моем пятачке?
Тем не менее, дочка берет ведерко и идет обрезать клубничные усы, а мужа заставляет чинить верандную крышу.
Сын Дарьи Федоровны ушел с семьей на озеро, и она старается не попадаться на глаза гордо дефилирующей между работающими детьми соседке. "Ой ты, господи!" - с презреньем шепчет Дарья Федоровна, поглядывая из-за занавески, как вытирает пот со лба концертмейстер. - Уже и уморилась! Не смешили бы лучше людей!
После сытного дачного обеда дочка Регины Павловны, глядя в сторону, вдруг, как бы невзначай бросает:
- Знаешь, мам, нас сегодня в гости звали. Мы поедем, а?
- Что ж ... - растерянно разводит руками Регина Павловна. - Если обещали, то конечно...
Проводив их до дороги, она возвращается. И первое, что видит - стоящую на крыльце Дарью Федоровну.
- Раненько что-то ваши, раненько! - с ехидством восклицает та, а на заднем плане вернувшийся с озера сын колет дрова.
- Да билеты у дочки на поезд! - сумрачно врет Регина Павловна запирается у себя и принимается ожесточенно конспектировать "Справочник садовода".
Но сын Дарьи Федоровны, наколов дрова и неприкаянно пошатавшись по огороду, вдруг тоже внезапно собирается и уезжает. И, увидев из-под шторы возвращающуюся с дороги, пригорюнившуюся соседку, Регина Павловна решает, что уподобляться ей и спрашивать: "А чего ваши на завтра не остались?" недостойно.
И, вдохновленная своим великодушием, она открывает дверь и кричит: "Так что там за цветы-то вы мне предлагали, Дарья Федоровна?"
Несколько секунд соседняя дача молчит, а потом, будто бы с опаской из-за двери появляется Дарья Федоровна и в нерешительности начинает: "Белые такие да розовые - плохо вот не помню, как называются!"
- Ну-ка, ну-ка! - надевает очки Регина Павловна, направляясь смотреть семена, и через несколько минут они уже сидят рядышком на крыльце, и Дарья Федоровна, словно оправдываясь, уверяет, что у сына завтра операция, а Регина Павловна, понимающе кивая, расписывает завтрашний дочкин гастрольный концерт. Обсудив детей, они некоторое время молча наблюдают за вьющимися вокруг лампы мотыльками, размышляя каждая о своей городской жизни. Дарья Федоровна плохо ладит с невесткой, но думает, что лучше все-таки до белых мух сидеть на даче, чем разменивать квартиру и насовсем бросать сына на эту недотепу. Регина Павловна тоже сокрушается про себя, что некому сейчас там в городе налаживать питание, что дочь - тощая, и что, кроме матери, никого это не волнует. Но, растравив обиду на зятя, Регина Павловна все же сознает, что не только его, но и дочку тоже вовсе не тяготит летнее, раздельное с ней житье, и соскучившаяся дочка в дни приездов внимательна, ласкова и совсем не та, что бывает в городе. И, встряхнув головой, Регина Павловна, говорит, что в городе сейчас - жара, нечем дышать, и уморят очереди. Дарья Федоровна, будто давно дожидалась этих слов, поспешно вторит, что в городе не пойдешь на грядку, не сорвешь клубничку, и они ругают город и ласкают взглядом свои освещенные луной владенья.
Такие дни - лучшие в их дружбе, они допоздна сидят у керосиновой лампы и играют в дурака. Потом Дарья Федоровна провожает уносящую неведомые семена соседку, а та думает, что завтра, пожалуй, отдарит луковицами дельфиниума.
А назавтра Дарья Федоровна тыкает редкостные луковицы где попало, в капусту, и Регина Павловна ужасается, бурчит про себя на веранде и опять норовит незаметно ускользнуть за навозом.
История о но-шпе, накрахмаленном колпаке и театральных билетах
Она была фармацевтом, продавала в ручном отделе лекарства, никогда не кричала на покупателей и даже при самой большой очереди очень вежливо ему предложила: "Если хотите, молодой человек, можете взять аллохол вместо но-шпы". А он был совсем не молодой человек, а уже сорокалетний, а по аптекам ходил часто, потому что печень у него была нездоровая, а готовить ему домашнюю пищу было некому.
И чем-то она ему понравилась - то ли ловкими белыми руками, то ли халатом с иголочки, то ли приветливой улыбкой, но нежданно для себя негаданно он ей в ответ тоже улыбнулся, аллохол взял, а, придя домой, протер валяющийся на шкафу осколок зеркала, потрогал бледные залысины, покачал головой, осколок назад забросил, прогулял собаку Жучку и уселся думать над компьютерной программой.
А фармацевт Полина Кирилловна его тоже приметила - уж очень взгляд у него был печальный, печальней, чем у пони в зоопарке, и, обсуждая перед закрытием с уборщицей Маргаритой многосерийный фильм, она припоминала, как он душевно сказал: "Убедительно вас благодарю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67