– Цинь Шутянь! До того как стать правым, ты ведь был учителем музыки и руководителем ансамбля песни и пляски… Ну-ка, покажи своим дружкам, как надо танцевать! – сказал один из хунвэйбинов.
Цинь тут же исполнил приказание «генералов» и встал в торжественную позу у дверей столовой. Он был совсем не против такого спектакля, даже проявлял забавное, хотя и несколько назойливое, усердие. Попросив еще раз объяснить ему основные принципы танца, он постоял минуту и, ни на кого не глядя, заплясал. С миской в одной руке и палочками для еды в другой он то раскидывал руки, то скрещивал их, шел в полуприседе, выбрасывая ноги в стороны, и приговаривал в такт:
– Уроды и чудовища просят добавки, уроды и чудовища просят добавки!
Хунвэйбины пришли в восторг и, не выдержав, зааплодировали. Крестьяне, стоявшие кругом, тоже захохотали:
– Ну-ка, Помешанный Цинь, еще разок!
– Пляши так каждый день по три раза, и мы будем считать, что ты исправился, шапку правого с тебя снимем!
Но остальные вредители были крайне недовольны пляской Циня. Некоторые даже посинели от ярости, как будто их вырыли из могилы. Другие только ниже опустили головы, боясь, что богатыри-«генералы» или кто-нибудь из революционных масс заставит и их плясать эту гадость. Не было только растерянных или плачущих. Эти бандиты, привыкшие к всевозможным унижениям, своей бесчувственностью напоминали камни из отхожих ям: твердые и вонючие. Разве они понимали, что такое настоящее человеческое достоинство?
У повара смех застрял в горле, и он остолбенел от ужаса. Оказывается, великая культурная революция несет с собой не только красные цитатники, пение цитат из Мао Цзэдуна, ежедневное зачитывание хором его статей, разгром всего старого, в том числе статуй и храмов, обыски и реквизиции, но и такие дьявольские пляски! Это и есть новая культура, идеология, новые нравы и обычаи? По-видимому, душа повара еще не дошла до пролетарской твердости, его руки дрожали, когда он принимал миску Цинь Шутяня, а в глазах стояли слезы.
Ли Госян в этот день чувствовала особенный голод. Едва смех «генералов» и «революционных масс» стих, как она с пустой миской тоже стала пробираться к раздаточному окну. Она словно хотела показать, что ее следует отличать от настоящих правых и вредителей. Но хунвэйбины не желали с ней считаться и выпускать ее из рядов «уродов и чудовищ»:
– Стой! Ты куда, старая туфля? Кругом, к столовой строевым шагом – марш!
Одна хунвэйбинка стеганула ее по заду широким ремнем. Боясь ударов, Ли Госян покорно пятилась, с вымученной улыбкой повторяя:
– Товарищи, друзья, генералы, я не хочу добавки, я сыта!
– Черт тебе товарищ и друг! Значит, ты сыта? А чего только что нос задирала? Перед кем демонстрацию устраиваешь, кого провоцируешь? Ты что, лучше других «уродов и чудовищ»? Тогда проси не проси добавки, а мы тебе приказываем проплясать от столовой до кухни «дьявольскую пляску», как правому элементу Циню!
– Правильно, пусть все посмотрят на эту «боевую подругу»! Ну-ка, «подруга», пляши!
– Гляньте: рожа гладкая, что тыква, тело как рисовый росток, талия как у змеи, руки и ноги длинные – будто специально для пляски!
– А если плясать не умеет, пусть ползет! Так тоже можно…
Хунвэйбины. веселились вовсю. Неизвестно почему, но эти прибывшие издалека «генералы», юнцы, находившие радость в жестокости, особенно невзлюбили женщину, которая еще совсем недавно многих держала в страхе.
– Товарищи, друзья, генералы, я в самом деле не умею плясать, никогда в жизни не пробовала… Не сердитесь, не стегайте ремнями, я проползу, до самого окна проползу…
И Ли Госян, обливаясь горючими слезами, запрыгала по двору на четвереньках, по-собачьи.

* * *
Стоит все время поворачивать налево, и окажешься неожиданно на противоположной стороне, то есть справа. Человек, радующийся чистке других, в конце концов сам подвергается чистке. Это то, что буддисты называют законом воздаяния.
В конце 1968 года, когда парткомы фактически заменили ревкомами, Ли Госян наконец реабилитировали, снова признали последовательной левой и сделали членом уездного ревкома, а также председателем ревкома народной коммуны. Ей не следовало обижаться на то, что происходило до этого, – ведь она сама неоднократно говорила на митингах, что в начале какого-либо политического движения, когда массы мобилизуются, возможны некоторые перегибы, перехлесты. Вопрос состоит в том, чтобы сдержать их, ввести в необходимое русло, а не обдавать людей холодной водой. Тем более это относится к «небывалой в истории великой пролетарской культурной революции», в ходе которой неизбежны такие пустяковые отклонения, как «борьба левых против левых» и «хороших против хороших».
Глава 2. Чудесный рассказ о паломничестве
Только в удивительную эпоху бывают удивительные дела. Но эти дела все же происходят в нашей священной стране, на реальной почве и сами вполне реальны, серьезны, хотя и отдают мистикой. Читателям, родившимся в новую эпоху, мое рассуждение может показаться странным, противоречивым, даже еретическим, однако ничего не поделаешь: я действительно имею в виду печальную страницу в истории нашей родины.
Секретарь партбюро объединенной бригады Ван Цюшэ вернулся из далекого путешествия на север, куда он ездил в составе группы областных и уездных работников сельского хозяйства. Для захолустного горного района Пяти кряжей это было неслыханным событием. Люди рассказывали, что, когда делегация уезда ехала в областной центр, где собирались все уездные делегации, ее везли на специальной машине, украшенной шелковыми лентами и красными флагами, под взрывы хлопушек и грохот гонгов и барабанов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81