И сын тоже может путешествовать, если желает. Они обеспечили королевство идеальным наследником, а что еще можно требовать от короля и королевы?
На королеву напала сонливость, и король поцеловал ее в лоб:
— Спите спокойно, моя возлюбленная жена,
— Спасибо, возлюбленный муж мой. И вам того же.
Королева задремала, и вдруг приподнялась в постели, вспомнив о том, что целый день собиралась сказать мужу:
— О, послушайте!
— Да, любовь моя?
— Мусорные ведра, надо не забыть вынести их вечером.
— Уже вынесены, моя радость. Уже все сделано.
Ее Величество в который раз подивилась сообразительности, которую иногда являл ее якобы глупый муж. Ребенок безмятежно зачмокал во сне, и королева потянулась, чтобы поцеловать перед сном своего брата короля.
Троица спала — ни дать, ни взять, счастливое святое семейство. В то же самое время Кушла склонилась над братом, разглядывая его прекрасное лицо, целуя его мягкие губы. Кушла раздумывала, не вонзить ли шестидюймовый шип ему сердце. Она засмеялась. Жаль упускать шанс развить отношения, зародившиеся сегодня ночью. Секс был фантастическим, как и следовало ожидать, и во многом стал именно тем, для чего она была рождена. Быть его консортом, быть его королевой. Она не возражает против того, чтобы остаться здесь навсегда; вдвоем они могли бы основать новую империю в нашей стране. Но будь она проклята, если сделает то, что сделала ее мать, и разделит долбаное королевство с братом. Она для того сюда и явилась, чтобы править одной, и даже самое тесное партнерство не перевесит этого желания.
Кушла вынула длинный шип из потайного места меж грудей. Осторожно приподнялась. Спящий Дэвид повернул к ней прекрасное лицо, улыбнулся ее поцелую и вернулся к своим снам. Ему снилось, что он любит ее. Кушла бесшумно переместилась на другую сторону кровати. Поднесла шип к своему сердечному пространству, зная, что там нет сердца, которое задрожало бы от страха. Воткнула шип в бок и согнулась в агонии. Укол в пустое место оказался болезненней, чем удаление сердца. В этой боли она ощущала поцелуи Джоша, слышала вздохи Фрэнсис и даже уловила шорох слез Джонатана. Она сделала несколько глубоких вдохов, затем выдернула шип, чистый и без следов крови. Умастив колючку собственной пустотой, она пронзила ею брата. Воткнула шип в кожу, мускулы, сухожилия и наконец глубоко-глубоко в его любящее щедрое сердце. Кушла плакала, убивая брата. Плакала и целовала его, и любила, но понимала, что так будет лучше. Лучше для нее.
Принц проснулся на миг, осознал, что происходит, пробормотал: «О черт!» и умер.
Король и королева почувствовали во сне боль умирающего сына. Матка королевы сократилась, она вскрикнула, потревожив короля, мучившегося изжогой и вопросом, правильно ли он поступил, съев третий кусок поджаренного хлеба за завтраком. В полусне монархи прижались друг к другу во взаимном утешении и умудрились придушить ребенка-гермафродита. Проснувшись, терзаемая горем детоубийства, королева избила мужа до полусмерти, а потом, громко стеная, нашла свою смерть, спрыгнув с самой высокой бойницы замка. Когда король пришел в сознание, его благополучно осудили за убийство ребенка и инсценирование самоубийства жены. Под вечер монарха обезглавили.
Фея Сострадания, наблюдавшая за происходящим по спутниковому телевидению, в порыве жуткого раскаяния бросилась под поезд метро. Под тот самый поезд, в котором Салли и Джонатан ехали в Хитроу. В те два с половиной часа, потребовавшиеся, чтобы убрать тело и замыть рельсы, Джонатан вел себя, как законченный урод. Он беспрестанно злился и обижался, и в конце концов обругал двух монахинь, сидевших напротив, усомнившись в их телесной святости . Салли поняла, что одной ей гораздо лучше, и заявила, что не может с ним остаться. Однако это заявление она сделала, лишь очутившись в зале отлета, сохранив свой билет и паспорт, но разорвав документы Джонатана на двадцать семь мелких кусочков. Она спустила их в туалет, куда зашла под предлогом преждевременных месячных. Если бы Джонатан знал, что сумочка Салли предназначена исключительно для тампонов и косметики, а не для билетов, паспортов и программы их отдыха, он бы никогда не доверил ей бумаги и она бы не смогла сделать ничего подобного. А так Салли улетела в Малагу, счастливая и одинокая, а Джонатан безлюбым остался на земле.
Мартин тем временем признался Джошу, что пока они были в разлуке, его жизнь тоже не стояла на месте. Короче, он поимел Мелиссу. Из ревности, обиды, горечи и желания вспомнить всю эту ерунду насчет гетеросексуальности. Мелисса помогла Мартину еще раз убедиться в том, что он гей. Секс не был чудесным, но частично удался, и Мелисса теперь беременна. Материнство ее не интересует, но об аборте и речи быть не может. Она с радостью отдаст ребенка на воспитание Джошу и Мартину, либо, если они не готовы взять его, спихнет матери. Но себе ребенка не оставит, у Мелиссы своя жизнь. Джош и Мартин знали, что из себя представляет мать Мелиссы, видели, какой она вырастила дочь, и не могли допустить, чтобы такое повторилось с другим невинным младенцем. Мужчины, никогда не желавшие ничего, кроме личного счастья вдвоем, стали отцами. Никто из них этого не хотел, и никому это не понравилось. Их чудесный белый и стеклянный дом заляпали грязные детские ладошки, а их идеальная жизнь пропиталась запахом мокрых подгузников, детского питания и младенческой отрыжки. Их профессиональный рейтинг заметно упал. Джош обнаружил, что ваять, держа на руках орущего от колик ребенка не так легко, как он думал; а Мартин понял, почему его книга столь медленно подвигается с тех пор, как он стал отцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70