Мой прекрасный мальчик.
Мой прекрасный мальчик.
Мой прекрасный мальчик.
* * *
Джина отвела Пэта в его новую комнату, а я стоял посреди их квартиры с коробкой игрушек в руках, чувствуя себя таким потерянным, как никогда в жизни.
– Давайте я возьму это, – сказал Ричард.
Я отдал ему коробку, и он водрузил ее на стол.
Мы неловко улыбнулись друг другу. Он оказался не таким, как я ожидал: более скромным, мягким, менее наглым, чем я представлял себе.
– Для Джины это великий день, – сказал он.
– Это великий день для нас всех, – ответил я.
– Разумеется, – быстро согласился он, – но Джина… вы же знаете, она по гороскопу – Весы. Дом, семья для нее – прежде всего.
– Да, это верно.
Он был не совсем таким, как я ожидал. Но это, разумеется, не означало, что он не был старым хреном.
– А что Пэт? – спросил он. – Какой у него знак?
– «Пожалуйста-уберите-в-моей-комнате», – попытался отшутиться я.
Джина вышла из новой комнаты Пэта и улыбнулась мне.
– Спасибо, что помог ему переехать.
– Не за что.
– И спасибо за все, – сказала она, и на секунду я узнал в ней ту Джину, которая любила меня. – Я понимаю, как много он для тебя значит.
– Любить означает понять, когда нужно отпустить – напомнил я.
* * *
Я не заметил эту машину. Я вырулил на своей «Эм-Джи-Эф» на главную дорогу, и вдруг черное такси резко рванулось в сторону, чтобы не столкнуться со мной. Пронзительно загудел гудок, резина взвизгнула, лицо водителя исказила гримаса ярости. Все головы обернулись, чтобы посмотреть на придурка в спортивной машине с изрезанной крышей.
Я свернул на обочину и остановился там, глубоко дыша, стараясь хоть как-то усмирить свое сердце, а море машин вокруг меня то приливало, то отливало. Руки дрожали. Я со всей силы сжал руль, пока костяшки пальцев не побелели, и постепенно успокоился.
Тогда я медленно двинулся к дому, ведя машину с особой осторожностью, потому что понимал, что мое сознание едет по какой-то совсем другой дороге, то и дело отвлекаясь на черно-белую фотокарточку отца и сына в фотоальбоме и на обрывок старой песни о страннике, который чувствует себя чужим в раю.
– Как ты считаешь, папа, – спросил я вслух, потому что мне действительно нужно было поговорить со своим отцом и узнать, что он думает на этот счет, – правильно ли я поступил?
40
Мы услышали церковные колокола раньше, чем увидели саму церковь.
Большой черный «даймлер» свернул налево, на Фаррингдон-роуд, и, пока мы катились по длинному узкому туннелю, спускающемуся к реке, колокола звонили для Марти и Сибхан.
Мы снова повернули налево, вырулив на маленькую площадь Клеркенвелл, и церковь, казалось, заслонила собой все небо. Марти нервно ерзал на заднем сиденье лимузина в своем выходном костюме, искоса глядя на гостей, которым раздавали бутоньерки у входа в церковь.
– Может, мы несколько раз объедем вокруг? – сказал он. – Пускай они немножко подождут.
– Это должна делать невеста, Марти. А не ты.
– А ты точно не забыл…
Я показал ему два золотых кольца.
Он кивнул.
Ничего не оставалось, надо было делать то, что мы должны делать.
Мы выбрались из «даймлера», колокола звонили так громко, что пи о чем другом думать было невозможно. Марти все время расстегивал и застегивал пуговицы на своем парадном пиджаке, пока мы поднимались по крутым каменным ступеням церкви, улыбаясь и кивая тем, кого мы знали, и даже тем, кого не знали. Мы прошли полпути, и Марти вдруг наступил на что-то. Мне пришлось схватить его за руку, чтобы он не споткнулся.
Марти поднял с земли пластмассового человечка ростом чуть больше двадцати сантиметров. На нем был бледно-лиловый смокинг, атласные брюки, покрытые блестками, и белая атласная рубашка. И он был то ли подпоясан широким поясом– шарфом, то ли его живот плотно забинтовали. Один белый ботинок где-то потерялся.
– Ну и кто это? – спросил Марти. – Либерас, что ли, мать его?
– Это не Либерас, – ответил я, забирая у него игрушку. – Это Диско-Кен.
Солнце проглядывало сквозь витражи, освещая маленькую девочку. Она бежала к нам по проходу между скамьями, придерживая рукой шляпку, желтую, под цвет нарядного платья.
– Пегги! – позвал я.
– Диско-Кен, – сказала она, забирая у меня свою игрушку. – Я его искала.
Потом появилась Сид, глядя на меня из-под полей большой черной шляпы. Шляпа была ей великовата. Вероятно, она купила ее еще до того, как обрезала волосы.
– Я пошел, – сказал Марти. – В алтарь.
– К алтарю, – поправил я.
– Что, я не знаю, что ли, куда мне идти? – нахмурился он.
– Удачи, – улыбнулась ему Сид.
Мы проводили его взглядом, а потом посмотрели друг на друга.
– Не ожидал тебя здесь увидеть.
– Я приглашена со стороны невесты.
– Ну конечно. Сибхан ты очень нравишься… Как дела?
– Нормально, все нормально. Правда. У нас все в порядке. А как Пэт?
– Он теперь живет с Джиной. Похоже, что так лучше. Ты его сегодня увидишь.
– Пэт придет? – обрадовалась Пегги.
– Он паж.
– Вот здорово! – сказала она и нырнула обратно в церковь.
– Он счастлив? – спросила Сид. Я понял, что ей это действительно небезразлично, и в эту секунду мне так захотелось прижать ее к себе.
– У них небольшие трения с Джининым молодым человеком. Ричард не привык к такому обращению, ему не нравится, когда Пэт дубасит его по голове своим световым мечом. А я все время говорю: «Не так, сынок, когда будешь его бить, целься в глаз».
Сид покачала головой и улыбнулась:
– Что бы ты делал без своих шуточек, Гарри?
– Не знаю.
– Но ты с ним видишься?
– Постоянно. Все выходные и один день в середине недели. Мы еще не решили насчет школьных каникул.
– Должно быть, ты по нему скучаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95