Ивонна гордилась христианским милосердием матери, но она вздохнула с облегчением, когда О'Дуайера поймали по дороге в церковь на утреннюю литургию и вернули в тюрьму.Когда Ивонна вошла в кухню, ее представили премьер-министру.— Вам, наверное, уже тошно, что люди все время говорят, как вы удивительно похожи на этого козла Эдварда Клэра, — сказала она.— Премьер-министр не козел, Ивонна, — возразил Джек, — он приличный парень, который работал как вол, просто по ошибке он попытался управлять страной без какой-либо политики.Премьер-министр посмотрел на Джека почти с благодарностью.Норма накинулась на Ивонну:— Где мои деньги, ты, ворюга?Ивонна вынула из сумочки конверт и швырнула на кухонный стол — из свертка вывалилось 38 400 евро.— Это игрушечные деньги для «Монополии», — обиделась Норма.— Это евро, — сообщил премьер-министр.Али вспомнил:— Один тип из Германии хотел мне заплатить в евро. Я его отвез в полицейский участок, а там сказали, что накажут меня за то, что я отнимаю время у полиции. Пришлось взять и поменять в банке, иннит.Джек спросил:— Как ты заработала столько денег, Ивонна?— Это моя схема борьбы за права женщин, — ответила она. — У меня две женщины одновременно вносят по три тысячи фунтов, и каждая еще привлекает двух других женщин, которые тоже вносят, а потом эти две приводят по две других, а те еще по две, и так оно и идет.— Это же пирамида, — сказал Джек.— Министерство торговли и промышленности сейчас этим занимается, — отметил премьер-министр. — Они завалены жалобами от женщин, которые лишились сбережений.— Я действую в Марбелье, а там у людей карманы не пустые, — объяснила Ивонна.— Прямо как я, — сказала Норма. — Я ей дала три тысячи.— А я тебе возвернула тридцать четыре тысячи! — заорала Ивонна.Джек сказал:— Ивонна, в этом мире ничего не дается даром.— А вот тут ты ошибаешься, — возразила Ивонна. — Кое-кто получает кое-что даром. Банкиры всякие, и все им верят. Это как когда мы ходили смотреть «Питера Пэна», Джек, и все мы там должны были громко хлопать в ладоши, чтобы доказать, будто мы верим в фей… Ну вот, так и бизнес работает, в том числе и мой. Просто надо надеяться, что не все попросят вернуть деньги одновременно. А они и не просят, они заняты, все хлопают, потому что хотят верить п любить Фею колокольчиков.— Меня никогда не водили на «Питера Пэна», — сказал Джек.Ивонна вспомнила:— Ах, ну да, ты прав, мы со Стюартом ходили. Премьер-министр спросил:— Значит, всем гарантирован выигрыш, Ивонна?— Рано или поздно, — ответила она. — А что, интересуетесь инвестициями?— Я бы не возражал узнать поподробнее. — подал голос Али.Ивонна осадила его:— Это только для женщин. С мужиками я не связываюсь, от них одни неприятности. Да и вообще, мама, — она посмотрела на Норму, — я хочу, чтобы ты поехала со мной жить в Испанию. Я в Марбелье читала тот помер «Лестер меркьюри» — одна из моих клиенток выписывает, — я чуть замертво не упала, когда увидела на первой странице твой портрет, вся избитая и в синяках… короче, едешь со мной.— А как же Пит? — спросила Норма. — Его же в самолет не пустят.Ивонна никогда не любила птиц и прочее зверье.— Я куплю тебе птицу поздоровей и поярче, чтобы иней было больше жизни, — пообещала она. — И мы будем ее держать в трехъярусной клетке на террасе.Норма посмотрела на Питера:— Нет, не могу я Пита оставить. Он из-за меня всякого натерпелся, так что и я из-за него потерплю.Премьер-министр растрогался:— Норма, я, так сказать, думаю, это, так сказать, очень трогательно.Джек неохотно пообещал:— Я присмотрю за Питом, мама.— Мои дети были бы рады птичке, — вставил Али.— Я с радостью готов приютить попугайчика, — сказал премьер-министр.Норма сердито посмотрела на них:— Но ведь Пит-то меня любит! — И перевела взгляд на Питера: — Я же твоя мамочка, правда, Пит?— Мама, отправляйся оформлять паспорт, — велел Джек, — поедешь завтра с Ивонной в Марбелью на две недели, пока я тут все улажу. Пит прославится. Станет первым волнистым попугайчиком, который поселится на Даунинг-стрит, хотя и не первым с птичьими мозгами.Из прихожей донесся шум, и Джек пошел разбираться, что там такое. Джеймс вытолкнул клиентов на улицу и теперь швырял им вслед обувь и одежду. Продавец ковров брел по тротуару босиком; санитарка собирала содержимое своей сумочки. Джеймс, похоже, уверился, что они — полицейские агенты. Он ворвался на кухню и открыл ящик стола. Увидев, что банки из-под табака нет, он обвинил Норму в том, что она перевела на себя весь крэк. Ивонна открыла было рот, но Джек стрельнул в нее предупреждающим взглядом, и она, сделав невероятное усилие, промолчала, но к матери все-таки подошла и обняла ее за плечи.Заметив испуг премьер-министра, Джек загородил его.Али к обществу крэкеров привык — не раз возил их по всяким хазам в поисках дури. Они почти никогда не торговались и не возражали, если он им говорил, что оставит счетчик включенным, пока они занимаются своим делом. Али по себе знал, что такое зависимость, — раньше он выкуривал по пятьдесят дешевых сигарет «Бенсон» в день и однажды тащился пешком за ними три мили до круглосуточной заправки — когда автомобиль был в ремонте. Он привык к бреду, который несут наркоманы.— Ты должна отдать мне то, что по праву мое! — объявил Джеймс. — Я господь всемогущий.Никто не шелохнулся и не ответил. Тогда он дотянулся до верхней полки, снял банку из-под печенья, вынул из нее маленький пистолет и приставил к виску премьер-министра, сбив парик. Волосы премьер-министра, похоже, здорово поседели за одну неделю.— Я знал, что это вы, с самого первого дня, — соврал Али.— Вас ждет целая куча бумаг, Али, — уведомил Джек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72