— услышали они из комнаты голос Аллы, — а кто закрылся в кухне? Я хотела немного убрать со стола, но там кто-то курит и не открывает дверь.
— Там мама с Сашей, — чуть охрипшим голосом ответила Геля входя в комнату.
— И что теперь делать с посудой? — вздохнула Алла.
— Да бог с ней, пусть стоит до утра, — Илья закрыл за собой балконную дверь.
Алла включила торшер, и все прищурились от яркого света. Свечи уже еле мерцали и больше коптили, чем горели.
— Я думала ты уже спишь, — сказала Геля.
— Я думала ты тоже. Знаешь, который сейчас час?
Оказалось, что уже около двух ночи, но Геля не чувствовала ни грамма усталости. Илья тоже выглядел бодро, хотя этой ночи предшествовало несколько почти бессонных.
— Вы собираетесь вообще-то ложиться спать? — спросила Алла, сортируя приборы на столе.
— Как только найду где — сразу лягу, — ответил Илья. Обычно Илья ночевал в одной комнате с Кириллом. Раньше это была его комната, пока Кирилл с Гелей жили в детской вместе. С сегодняшнего дня Илья остался в этом доме без своего угла.
— Да, Илюша, придётся тебе лечь на диване в гостиной… — Алла удрученно покачала головой и посмотрела на царивший вокруг беспорядок, — а ты говоришь — бог с ней с посудой! Геля, давай хоть немного приведём комнату в порядок.
— Ничего не надо! Давайте-ка, девочки, марш в кровать, уже на самом деле очень поздно! Если вы сейчас затеете возню с посудой — я просто умру !
Ах, как Гельке не хотелось уходить! Но она послушно ушла к себе и вовсе не потому, что Илья устал и всем пора было спать. Геля понимала, что эта удивительная ночь сыграла свою безумную роль до конца. Свечи догорели, музыка доиграла, вино не горячит кровь, не захлёстывает опьяняющей волной с головой. Остаётся одно — сохранить в душе неповторимое ощущение счастья оттого, что извечно запретный плод надкушен и продолжает манить к себе ещё неистовее, чем раньше. Теперь время для того, чтобы побыть наедине с собой, чтобы бесконечно прокручивать в сознании весь этот вечер, напряжённо возвращать в памяти его вкус и запах. Запах полыни и сырого ветра.
5
У Саши с мамой был тяжёлый разговор. Во-первых потому, что Полина ничего не собиралась рассказывать сыну, а он настаивал, и в его усталом взгляде было столько искреннего участия и сострадания, что она не могла отмахнуться, придумав какую-нибудь небылицу. Поначалу она бодро выпроваживала его обратно, ссылаясь на бессонницу, головную боль от выпитого вина, желание попить чаю в одиночестве. Саша не уходил. Он не верил, смотрел на мать пристально. А когда он нежно взял её за руку и успокаивающим жестом поднёс к своей щеке, Полина не выдержала и расплакалась. Сначала вдруг просто потекли слёзы, а потом её всю затрясло от судорожных рыданий.
— Мама, мамочка, милая моя, успокойся…не плачь, — повторял Саша, сжимая в своей руке её пальцы, — что произошло, расскажи мне, что тебя мучит, мамочка?..
Но о чём она могла ему рассказать? О той ужасной сцене в спальне, превратившей всегда сдержанного, нежного Антона в хищное и безжалостное чудовище или обо всей её жизни, начиная с Сашиного рождения, а может и ещё раньше — с той минуты, когда она встретила и полюбила его отца. Может, признаться, что всю свою жизнь никого не любила, кроме этого человека, помнила его и жаждала подсознательно его возвращения? Или о том, что испортила жизнь человеку, который стал для Саши настоящим отцом… О чём ей было ему рассказывать?.. Но Саша настойчиво ждал ответа. Он не мог успокоиться до тех пор, пока она не поделится с ним всем, что её тревожит, что так её огорчило.
— Сашенька, может, это глупо и нелепо, но я должна уйти от отца, от Антона, — наконец выговорила она. — Это не просто банальная ссора, это значительно серьёзней.
Саша настороженно прищурился:
— У него другая женщина? Он разлюбил тебя?
— Это я его разлюбила… — Полина отрешённо посмотрела в окно и нервно сжала пальцы. — Я должна уйти от него, я больше не могу жить с ним под одной крышей.
— Но ты плачешь не из-за этого, — тихо и напряженно проговорил Саша, — он обидел тебя, как-то оскорбил?
— Он не может с этим смириться, не хочет меня отпускать, и… делает мне очень больно!… — Полина взглянула на Сашу, напрасно, наверное, она всё ему говорит, зачем втягивает его в эту бессмысленную историю. Саша уважает и любит Антона, пусть их не связывают узы крови, для него он всё же отец. Это иллюзия, что Саша сможет её понять, он как и другие дети не хочет разлада в семье, в которой ему так славно и спокойно жилось.
— Сашенька, прости меня, я не имею права тебе это говорить! Ты не должен быть судьёй между нами. Во всём виновата только я одна…
— Нет, мамочка, не надо…так не может быть. Если всё настолько серьёзно, то отец виноват тоже и весьма сильно. Я не знаю, сможете ли вы помириться, только я тебя умоляю — не мучь себя, не вини, и если невмоготу — уходи. Я не смогу видеть тебя несчастной.
Полина не ожидала таких речей от сына. Как странно, он называет Антона отцом и вместе с тем не просит, чтобы они обязательно выяснили свои отношения и помирились, сохранили семью на радость всем. Её умный взрослый мальчик, она вырастила его для себя, он её вера, надежда и любовь, её путеводная звёздочка… Он ведь готов пожертвовать всем ради её спокойствия и счастья. Как и она когда-то ради него. Но как бы ей плохо не было сейчас и не будет после, Саша никогда не услышит от неё признания в том, что именно он стал тайной причиной её личной трагедии.
Они говорили долго. Саша успокаивал Полину, просил больше не плакать, не думать о плохом, верить в то, что всё непременно будет, как ей хочется. Она в ответ успокаивала его самого, говорила, что уже всё прошло, она спокойна и чувствует себя нормально, и главное для неё то, что счастливы её дети, что женился Кирилл, а у Саши с Ильёй неплохо идут дела…
Когда они вышли из кухни, во всем доме стояла тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78