Тут, ясное дело, все стали спрашивать, куда ты пропала. А я отвечаю, что мы с тобой заняты важным делом и скоро спустимся. Спешить некуда, шашлык ты все равно не ешь.
Она садится рядом и наливает мне слоновью дозу текилы. Я делаю глоток и морщусь; но спиртное согревает меня – становится чуточку легче.
– Иззи, что же мне теперь делать? Я никого, кроме него, никогда не любила! Он для меня единственный!
– А ты для него, как видно, нет.
– Как ты можешь так говорить? – кричу я.
– Он целый год провел с Надин. На нем пиджак. У него короткая стрижка. Этот не тот человек, вместе с которым ты обливалась слезами над Шелли.
Мы отхлебываем еще и еще. Мозги у меня начинают затуманиваться.
– По-моему, взорвавшаяся свеча – это знак судьбы, – говорит Иззи.
Она знает, чем меня пронять: я в любой ерунде готова увидеть знак.
Потянувшись за текилой, Иззи смахивает на пол книгу. «Стихи о любви», которые вчера попали мне в руки.
– Я-то думала, ты бросила эти глупости! – укоризненно замечает Иззи.
Никогда она не одобряла моей любви к поэзии – от стихов, по ее словам, я превращаюсь в слезливую мокрую курицу.
– Ну… да, просто…
– Загадай страницу, – перебивает она.
Уже много лет мы не гадали по книгам. В школьные годы, оказавшись на пороге какого-нибудь рискованного решения, мы порой брали книгу, загадывали страницу, открывали и вверяли свою судьбу первым строкам, на которые упадет взгляд. Особенной глубиной и загадочностью, помнится, отличались пророчества «Винни-Пуха».
– Девяносто пять! – решаюсь я.
Она открывает:
– Мама моя родная! Ты только послушай:
«Любовь моя!
Могу ль назвать тебя своей?
Увы!
Сказать так может лишь твоя невеста.
– Хватит! – кричу я.
Никакой мистики. Это все фокусы подсознания. В нужный момент из глубин моей памяти выпорхнула нужная страница.
– Попробуем еще раз. Открой книгу!
Иззи молча смотрит на меня. Затем касается моей руки и тихо говорит:
– Так дальше жить нельзя.
Иззи и сама на взводе. Потом я узнаю, что накануне она выслушала от Дейва очередное предложение руки и сердца. «Всякий раз, как он встает передо мной на колени, – говорит она, – я вскакиваю, словно вижу маньяка с топором». Словом, обе мы в самом подходящем настроении для великих свершений и безобразных кутежей.
Только один раз мы с Иззи ездили в отпуск вместе. Поездка длилась неделю, – больше всего мне запомнился наш истерический хохот, когда у ее «Гольфа» в восьмой раз за день заглох мотор. Но на этот раз все будет иначе. Отчаяние требует отчаянных мер. Настало время осуществить Проект Пресли!
– Так жить нельзя, – повторяет Иззи. – Мы получаем то, чего заслуживаем. Чтобы изменилась наша жизнь, надо и самим измениться.
Во мне просыпается робкий огонек надежды.
– Вот скажи, тебе твоя нынешняя жизнь нравится? Я бросаю на нее взгляд, полный горькой укоризны, и отвечаю:
– Какая там жизнь!
– Вот так же тошно становится и мне всякий раз, как Дейв просит назначить дату свадьбы. Если я выйду за него замуж – конец мечтам. Мечтам о пышной свадьбе, о мужчине, который будет носить меня на руках, о волосах, как у Дженнифер Энистон… Я понимаю, одной тоже не сладко: но ты хотя бы можешь надеяться, что приедет принц на белом коне и все разом изменит. А я, если выйду за Дейва, собственными руками похороню свои надежды. Превращусь в домохозяйку, научусь менять пробки, узнаю, каким средством лучше всего отмывать раковину… Да лучше утопиться! Глубоко вздохнув, она продолжает:
– И вот я думаю: не может же быть, чтобы на свете никого лучше Дейва не нашлось! И ты не веришь, что больше не испытаешь настоящей любви. Так сколько можно сидеть сложа руки? Пора проверить, может ли исполниться наша Великая Мечта!
– О миллионере на белом коне? – уточняю я дрожащим от недавних рыданий голосом.
– А чем плохо? Или ты предпочитаешь Великую Мечту о тяжелой работе и нищенской пенсии?
– Ну уж нет! – улыбаюсь я.
– Помнится, тебе предлагали сделать репортаж из Лас-Вегаса. Еще не поздно согласиться?
– Н-нет… – отвечаю я. Господи боже, неужели мы действительно это сделаем?
– Тогда звони в редакцию!
ГЛАВА 8
Десять лет я мечтала об одном – снова увидеть Си Джея. Сбылась мечта идиотки: он всего в одном этаже и нескольких комнатах от меня. Но десять лет – слишком долгий срок. Не говоря уж об обстоятельствах встречи… Иззи торопливо перевязывает мои раны: обе мы сознаем, что непозволительно долго скрываемся от общества. Пора встретиться с «нареченными» лицом к лицу.
– Только вокруг запястья не обматывай! – ною я. – Еще решат, что я резала вены!
– Да ладно тебе! – морщится Иззи.
Я смотрю на свою руку. Конечно, порезы широкие, пластырем не стянешь: но едва ли они заслуживают прижизненной мумификации, какую устроила Иззи.
– Ладно, сойдет, – хмурится она, обрезая бинт и затягивая узел.
– М-да, на свидание с Си Джеем я иду во всеоружии! – сокрушаюсь я.
– Джейми, какое там свидание? Тяжкое испытание, которое надо пережить с минимальными потерями. Вот и все.
Я берусь за косметичку.
– Подрумянься, – советует Иззи, – ты белая, как привидение. И прекрати смотреть на меня такими убитыми глазами!
С таким напутствием она исчезает в ванной, оставив меня любоваться в зеркало на собственную унылую физиономию.
Внезапно – словно включается невидимый приемник – в комнату врываются голоса снизу. Похоже, вечеринка переместилась в холл. Кажется, смотрят наши с Надин детские фотографии, что хранятся в тумбочке под телефоном. Я слышу раскатистый папин смех и мягко-укоризненное мамино: «Айвен, дорогой!» Си Джей, кажется, держится поодаль; слышно, как Надин зовет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118