Я тебе записал телефон заведующего отделом реставрации Пушкинского музея — там, на столе лежит. Это мой учитель, сошлешься на меня. И не тяни — еще немного, и красочный слой посыплется. Тут не только кракелюр, тут еще изломы и красочного слоя и грунта, лак пожелтел.— А не может она быть состарена искусственно? — спросила Марина.— Вряд ли, — поморщился Воскобойников, — хотя такая техника существует. Есть специальные лаки, дающие эффект кракелюра. Декстрин, крахмал, противобродильные добавки, вода, но я не думаю, что здесь мы имеем дело с поделкой. И раньше картина не реставрировалась — ни следа реставрационных мастик или тонировок я не нашел.Корсаков почувствовал, как Анюта вцепилась ему в руку.— Кошмар какой! Знала бы, что под птичками такое изображено, — ни за что бы не взяла картину у бабули.— Да, довольно мрачный пейзаж, — согласился Воскобойников. — Ладно, я свою работу сделал, а что дальше — вам решать. Марина, не пора ли нам двигать? Еще часа два до Яхромы пилить.— Хорошо, я соберу вещи.Воскобойников отвел Корсакова в сторону. Игорь видел, что Пашку что-то тяготит — тот крутил ус, вздыхал, оглядываясь на картину.— Ну, в чем дело? Не томи душу, выкладывай.— Не знаю, как сказать, — задумчиво проговорил Павел, — не нравится мне она. Чем-то нехорошим веет. Я как ее открыл — будто кто сердце сжал. Прямо холодом потянуло, словно из могилы. Ты не смейся…— Да я не смеюсь. Не поверишь, но у меня те же ощущения.— Угу… Я словно туда перенесся: звон оружия, запах этот болотный, тухлый, и тетка эта как в душу глядит. А твари вокруг нее? Да если таких во сне увидишь, то можно и не проснуться. Я, пока успокоился, все твои сигареты выкурил и, кстати, не заснул я, а вырубился просто. Сам не пойму как. Вот только что в кресле сидел, курил, а тут вдруг уже вы приехали. Словом, мистика какая-то. Мой тебе совет — поднови ее и продай побыстрее.— Да, наверное, так и сделаю, — согласился Корсаков.В спальню заглянула Анюта.— Ну, мужики, долго шептаться будете?— Все, уже едем, — Воскобойников вышел в холл.Корсаков мрачно посмотрел на картину и, завесив ее тряпкой, вышел следом.На улице Марина поцеловалась с Анютой, чмокнула в щеку Корсакова и уселась за руль «Нивы». Воскобойников приложился Анюте к ручке, облапил Игоря и полез в машину.— Не пропадайте, звоните, — сказала Марина, опустив стекло.— Куда звонить-то?— Я оставила номер мобильника Анюте. А хотите, заезжайте. У нас природа не хуже, чем в Архангельском. Пока, ребята. Удачи вам.— Счастливо, — Корсаков поднял руку, прощаясь.Анюта помахала вслед «Ниве», шмыгнула носом.— Какие у тебя друзья классные, а ты меня только с алкоголиками знакомишь, — упрекнула она Игоря.— Как видишь, не только, — возразил Корсаков. Глава 3 Вечерело. Заходящее солнце освещало верхние этажи домов напротив особняка. В такой вечер сидеть где-нибудь на берегу речки на пленэре, писать потихоньку деревенские пейзажи, потом пить парное молоко и неспешно беседовать с соседом по участку о видах на урожай крыжовника.Корсаков вздохнул, подумав о том, как повезло Пашке. Через два часа будет у себя под Яхромой, раскочегарит самовар и сядет с Мариной пить чай под липами. А с первыми звездами они пойдут спать, и будет у них любовь. Спокойная и нежная, как волна теплого моря, а с утра они будут работать, помогая друг другу, а осенью поженятся, родят ребенка и заживут душа в душу…Он обнял Анюту за плечи, девушка прижалась к нему, подняла голову. Игорь поцеловал ее в висок, она потерлась носом о его щеку.— Не будем завидовать чужому счастью, да? — спросил Корсаков. — Лучше построим свое.— Обязательно, — серьезно глядя ему в глаза, сказала Анюта.— Вот и правильно. Пойдем домой?— Пойдем. Только, Игорь, пока вы с Пашей шептались, мне Сань-Сань позвонил.— И что сказал?— Он устраивает прием. Попросил, чтобы я приехала, — у девушки был такой виноватый вид, что Корсаков улыбнулся.— Нет проблем, езжай, конечно.— Ты не обидишься? Я ведь, наверное, только завтра вернусь.— Конечно не обижусь, глупышка. А я пока изображу что-нибудь несусветное. Какой-нибудь «Черный квадрат», к примеру.Они зашли в дом, поднялись по лестнице. Анюта пошла в спальню переодеться, Корсаков присел в кресло. В последнее время Александр Александрович что-то часто стал вытаскивать дочь на всяческие мероприятия. То у него прием, то фуршет, то премьера. Анюте, конечно, скучновато здесь. Игорь обвел глазами комнату, висевшие на стенах картины, хрустальную люстру с половиной подвесок. Анна привыкла вести жизнь бурную и содержательную, как это сейчас понимают: дискотеки до утра, великосветские тусовки в компании звездулек нашей убогой эстрады, а с Корсаковым, особенно сейчас, когда он взялся за работу, повеселиться удается не всегда. Да и какое веселье в компании таких же, как он, неудачников?Из спальни вышла Анюта в облегающем голубом платье на тонких бретельках, и он невольно залюбовался ее фигуркой. Этакий молодой зверек, не осознающий своей грациозной прелести, и оттого все движения получаются естественными и органичными.Девушка поправила рассыпавшиеся волосы, прошлась перед Игорем, покачивая бедрами, повернулась, словно манекенщица на подиуме.— Ну, как? Годится?— Обалдеть! — в тон ей ответил Корсаков.— Тогда я поехала. Ты утром на «пятачок» пойдешь?— Куда ж деваться. Работа такая.— Ладно, как вернусь, я тебя отыщу, — она быстро поцеловала Игоря в щеку и, цокая высокими каблучками, сбежала по лестнице. — Не скучай, — крикнула она, хлопнула дверью, и Корсаков остался один.Делать было решительно нечего. Он побродил по комнатам, включил телевизор, увидел заставку очередной мыльной оперы и выключил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81