За окном стемнело, когда вернулись Анюта с Мариной. Глаза у них подозрительно блестели. Анюта объявила, что они ходили в кино, потом съездили в пару магазинов в Манеже, потом посидели в кафе и вот, пришли. Сейчас все будут пить чай, а потом спать.Воскобойников поднялся, привлек к себе Марину.— Так, — сказал он, принюхиваясь, — это что же делается? Мне, стало быть, пить нельзя, а тебе можно?— Ну, мы совсем капельку, — смущенно сказала Марина, — в кафе.— Красное вино можно даже в ее положении, — встала на защиту подруги Анюта.— Это в каком таком положении? — будто удивившись, спросил Павел.Марина укоризненно посмотрела на Анюту и покраснела.— Радость моя, ты слышала такое выражение: язык твой — враг твой? — спросил Корсаков.— Ой… я случайно.— Ну, что ж, тогда скрывать уже не перед кем. Мне Павел еще днем рассказал. Поздравляю и тебя, Марина, и тебя, Паша. — Корсаков разлил по бокалам остатки сухого вина. — Но это только начало. О, сколько вам открытий чудных, готовит… этот период. А когда вас станет трое… у-у-у, это вообще невообразимо. Но сначала даже интересно.— Да ну тебя! — махнула на него рукой Анюта. — Даже поздравить толком не можешь, обязательно съехидничать надо. Трудности нужно решать по мере возникновения, а не пугать себя предстоящими, вот что я вам скажу. За вас, Павел, за тебя, Марина! — Она залпом выпила вино. — А теперь танцы!Корсаков принес подсвечник, зажег свечи и погасил люстру. Они кружились под медленную музыку, делая перерывы на чаепитие с купленными Анютой пирожными, пока у всех не стали слипаться глаза.— Пожалуй, пора по норам, — сказал Воскобойников, потягиваясь. — Вы во сколько просыпаетесь?— Я — ни свет, ни заря, а он, — Анюта указала пальцем на Корсакова, — дрыхнет, пока не растолкаешь. Особенно, если накануне охмурит очередного клиента.— Ну-ну, спокойно, — сказал Корсаков. — Что ж ты мои слабости выдаешь?… Спите, сколько сможете. Советую окно не закрывать, а то задохнетесь.Анюта выдала Марине постельное белье, пожелала спокойной ночи и, закрыв за гостями дверь в спальню, обернулась к Игорю.— Видишь?— Что?— У людей уже дети скоро будут!— И что? — насторожился Корсаков.— А ничего!— Я думал, тебе это ни к чему. Пока, во всяком случае.— Пока — да, — согласилась Анюта, — но на будущее имей в виду: у нас будет нормальная семья, и дети будут.— А чего ты так разволновалась? — улыбнулся Корсаков. — Я же не против. Дай только на ноги встать. Не здесь же детей растить, — он повел вокруг себя руками. — Вот Леня из больницы выйдет, возьму его за жабры — пусть устраивает мне выставку за бугром. Заработаем денег, и все у нас будет.— Правда?— Правда, — Корсаков обнял ее. — Мы спать будем или как? У меня уже глаза слипаются.— Мы будем спать, но сначала — репетиция!— Какая репетиция?— По воспроизведению потомства.— А-а-а…Они угомонились только к двум часам ночи.«Репетиция прошла успешно», — успел подумать Корсаков, прежде чем провалился в сон. * * * В спальне что-то грохнуло, заревел медведем Воскобойников. Корсаков вскинулся на надувном матрасе, Анюта схватила его за руку.— Что это?— Не знаю, — ответил Корсаков, поднимаясь.Свеча на столе почти прогорела, фитиль едва тлел. Игорь шагнул к стене, нашаривая выключатель, и в этот момент дверь спальни, распахнувшись, ударилась о стену. В холл кубарем вылетело чье-то тело. Следом ворвался Пашка в длинных семейных трусах. Он наклонился и приподнял копошившегося на полу человека. Корсаков зажег верхний свет. Вылетевший из спальни оказался худым мужчиной в тренировочном костюме и кроссовках. Воскобойников развернул его лицом к лестнице и дал такого пинка, что тот порхнул через оба пролета и, крякнув, приземлился уже возле входной двери. Павел поспешил вслед за ним, но мужчина успел отпереть дверь и, странно скособочившись, вывалился в переулок.В дверях спальни показалась Марина, кутающаяся в простыню. Анюта вскочила с матраса и бросилась к ней:— С тобой все в порядке?— Да, — сказала Марина. — Я услышала какой-то шорох, толкнула Пашу. А этот, — она кивнула в сторону лестницы, — возился возле окна. Увидел, что мы проснулись, бросился к окну, но Паша его поймал и…— Понятно, — сказал Корсаков, — подробности можно опустить.Он спустился вниз. Воскобойников стоял в дверях и грозил кому-то кулаком.Небо над крышами было серым, приближался рассвет.— Хватит народ исподним пугать, — сказал Корсаков, заводя Павла в дом.— Какой народ в четыре утра? — возразил Воскобойников. — Ну, Игорек, весело живете. Прямо при хозяевах в окна лезут.— А чего он хотел?— Хрен его знает, — пожал плечами Воскобойников, топая вверх по лестнице. — Спросить забыл, а теперь уже не догнать. Ну-ка, марш по постелям! — грозно прикрикнул он, увидев стоящих возле стола девушек. — Спектакль окончен.— Паша, я так испугалась! — Губы у Марины задрожали.— Ну-ну, все в порядке, — Анюта обняла ее за плечи, — тебе нельзя волноваться. А вы, Павел, сбавьте тон. Вы ее беречь должны.— Да я так, — смутился Воскобойников. — Ну, Мариш, ну что ты…Марина бросилась к нему и прижалась лицом к груди. Павел погладил ее по голове, успокаивая. Анюта, сердито сверкая глазами, решительно оторвала Марину от него и повела в спальню.— Пойдем, пойдем спать. Пусть мужики здесь сидят, а мы спать будем. Игорь, завтра же поставим окно, понял?— Понял, — пробурчал Корсаков.— Там молоко в холодильнике. Согрей и принеси, — она закрыла за собой дверь.Воскобойников в растерянности потеребил усы:— Она всегда командует?— Бывает, — усмехнулся Корсаков.Он налил из пакета стакан молока и поставил в микроволновку. Павел плюхнулся в кресло, шумно вздохнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81