Надеюсь, вам будет удобно. Итак, скажем, через полчаса внизу?
Он поспешил обратно — маленький, согбенный, но сохранивший бодрость старик, и м-р Кенинсби закрыл за ним дверь.
«Как мало общего между ним и его сестрой, подумал м-р Кенинсби. — Удивительно, как могут отличаться друг от друга братья и сестры. — Ему представилась Сибил. — В каком-то смысле Сибил удивительно безответственная. Она ведь спровоцировала эту кошмарную старуху. В ней и самой есть что-то дикое. Какое счастье, что эта черта натуры просто не имела возможности проявиться. Кто знает, если бы ту старуху поместить в другую обстановку… Но если у ее брата такой дом, почему же она шляется по дорогам? Во всяком случае, это решает вопрос с картами. Так и скажу Нэнси, если она еще раз заведет разговор. Чтобы прощальный дар моего дорогого Дункана — те вещи, которые он оставил мне на смертном ложе — чтобы они попали к человеку, у которого тетка — цыганка, да еще ненормальная! Исида, — повторил он с глубокой неприязнью. — Божественная Исида. Господи Боже!».
Глава 5
НЕПОДВИЖНЫЙ ТАНЦОР
Утром Нэнси с удивлением отметила, что спалось ей хорошо; то же самое, но скорее с неудовольствием, констатировал и ее отец. Спросить, как спалось Сибил, никому в голову не пришло. В ответе можно было не сомневаться. Такие вещи, как бессонница, похоже, не имели к Сибил никакого отношения. Она никогда не говорила об этом, соответственно, никто ее и не спрашивал. В этом мире есть твердое правило: то, что не является предметом живого личного интереса, быстро утрачивает всякую общественную значимость.
Нэнси проснулась, потянулась с удовольствием, вспомнила, где находится, и нашла перспективу провести целую неделю с Генри восхитительной. Вокруг было как раз столько людей, чтобы Генри стал еще более желанным, если не драгоценным. Ей вдруг подумалось, что он, должно быть, уже внизу, а она тут время теряет! Но, уже выскочив из постели одним ловким и гибким движением, она вдруг переключилась на другое настроение. Вот они и здесь — у его деда. Пришло время разобраться со всеми туманными намеками и обещаниями. Генри что-то хотел; что-то ему было нужно от нее; она чувствовала это и нервничала, не понимая, что именно должна сделать.
Нэнси глубоко вздохнула. Генри кое-что уже показал ей, она прекрасно помнила, как земля возникала у нее в руках. Сколько раз с тех пор Нэнси тщательно мыла руки, но ощущение земли на ладонях не проходило. Достаточно начитанная, успевшая приобщиться к краешку человеческой культуры, Нэнси, конечно, вспоминала «Макбета» и даже пришла к выводу, что, возможно, Шекспир говорил о вещах куда более жизненных, нежели представлялось ей раньше. Слова словно возникали и вновь опускались в самые глубины ее существа — «Никакие ароматы Аравии не отобьют этого запаха у этой маленькой ручки»
Нэнси машинально потерла ладони, потом повторила жест уже вполне осознанно и, снова вспомнив леди Макбет, заставила себя остановиться. Когда-то давно она уже видела это в театре. Ей очень хорошо запомнилось, как леди Макбет поворачивалась к зрителям — высокая, призрачная фигура в глубине сцены, одинокая и проклятая… И Ведьмы как они там пели?
Взявшись за руки, бегом
Вкруговую в пляс пойдем.
Замелькает хоровод,
Из под ног земля уйдет…
Не это ли произошло с ней вчера в автомобиле когда она не то спала, не то грезила? И сумасшедшая старуха на дороге… Сестры-ведьмы… Та старуха и тетя Сибил, взявшиеся за руки, как будто они собрались пуститься в пляс… Пузыри земли, которые летают по миру — куда захотят — со сверхъестественной быстротой… Еще одна строчка всплыла в памяти: «Хватит! Чары сплетены!». Сплетены — и ждут, кто их расплетет. И Генри ждет. От ожиданий дух захватывало. День, не успев начаться, уже звенел бесчисленными предзнаменованиями. Ее сердце трудилось вовсю — оно наполнялось растущей любовью. Нэнси прижала ладонь к груди, пытаясь унять томительную боль. «Генри, — произнесла она вслух, — Генри!». Как ей быть? Что могло означать сотворение земли? В том, что происходило с ней сейчас — в радости и муке — был, казалось, какой-то глубинный смысл, ключ к ее грезам, к разгадке тайны сестер-ведьм. Ее новое состояние — оно тоже послано землей… и водой.
Не в силах больше оставаться на месте, девушка порывисто подошла к окну. Утро занималось ясное и холодное; на горизонте лежало невидимое море. Где бредет сейчас та скиталица — по береговой кромке, между морем и землей? А в небесах над океаном проступают царственные обличья Императора и Императрицы… В сердце Нэнси рождалась новая, неведомая сила, она выплескивалась на грудь, на плечи, стекала вниз, к рукам, лежавшим на подоконнике. Нэнси коснулась лбом холодного оконного стекла, предчувствуя приближение тайны. В ее душе разворачивалась величайшая из мистерий; вот они, море и земля, и теперь их посланцем была она сама.
Еще слишком рано. Генри, наверное даже не вставал пока. Но не возвращаться же опять в постель! Любовь, утро, растущее напряжение, неизвестность манили ее. Соседнюю комнату отвели тете Сибил, и Нэнси решительно отправилась туда.
Тетя, на ее счастье, не спала. Она задумчиво разглядывала пространство прямо перед собой.
— Я думала, ты спишь, — не очень удачно начала разговор Нэнси. — Знаешь, я ведь никогда не видела, как ты спишь.
— Тебе повезло! — откликнулась Сибил. — Раз ты здесь, значит, тебе что-нибудь нужно — хотя бы просто поговорить.
Нэнси, накинув тетин халат поверх своего собственного, уселась и немножко жалобно посмотрела на тетку.
— Тетя Сибил, — начала она, — а ты на меня не обижаешься?
— А надо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71