– Да, – слегка придя в себя, ответил Зотов. – Да, товарищи, завтра последний день.– Вениамин Петрович, – заныл второй, – а нельзя в среду как-нибудь, а? Мы никак завтра, ну никак, понимаете, у нас городские соревнования. По гимнастике. Вениамин Петрович!– Хорошо. В виде исключения, – торопливо согласился Зотов. – Гнатюк и Степанов, если не ошибаюсь? Идите, хорошо, в среду.– Тэнк ю вэри, вэри! – загалдели обрадованные Гнатюк и Степанов, заворачивая в переулок.Зотов вздохнул. Старуха пытливо глядела на него.– Студентов обучаешь, значит?– Преподаю, да. Английский язык, – сказал Зотов.– А веник на рынке купил?– На рынке, – грустно подтвердил Зотов.– Жена, что ли, послала?Зотов кивнул, снимая запотевшие очки. Позолота сверкнула на солнце.– Вот все и ясно, – сказала старуха, нагибаясь за веником. – Тогда вот что: ты иди вперед, домой иди, понял? А я веник понесу.Зотов пошел, неуверенно косясь через плечо на старуху.– Дальше, дальше отходи! – приказала она. – И не оглядывайся, не украду я твой веник, ну! Вперед смотри, вон еще, небось, твои студенты идут.Она держала веник немного наперевес, как карабин, и конвоируемый Зотов прибавил шагу.У белого дома с красными балконами старуха отдала веник.– Спасибо вам большущее, – сказал Зотов, ласково разглядывая мохнатые старухины бородавки. – Может, подниметесь?– Чегой-то? – возразила старуха. – Один ступай, не теряй авторитету. Авторитет и перед женой соблюдать надо, не только перед студентами. ТРЕТИЙ ЛИШНИЙ Встреча чемпиона города по шахматам Максима Семеновича Воскобойникова с претендентом на это звание Женей Маляевым была назначена на воскресенье.Ровно к двум часам зал Дома культуры был полностью укомплектован шахматофилами. Соперники, кланяясь, вышли на высокую сцену. Арбитр – десятиклассник Саша с труднозапоминающейся фамилией – провел жеребьевку. Белая пешка досталась Жене Маляеву. Худенький, очкастый, он нервно уселся за столик первым. Матерый, поседевший в шахматных дуэлях Воскобойников, позевывая, занял место напротив. Маляев быстро сделал первый ход, но вдруг, протерев очки, обескураженно спросил:– Простите, а это что за конь?– Который? – любезно осведомился Воскобойников.– Да вот, вместо пешки, на эф-семь. У вас же три коня!– Три.– Позвольте, но откуда у вас третий конь?– Это я сам выточил, из ясеня. Хороший конь, правда? Не хуже фабричного. Не всякому дано. А я, знаете, еще сызмальства в кружке «Умелые руки»…– Да, но нельзя же трех коней… Уберите его! Это лишняя фигура.– Почему же лишняя? Он у меня вместо пешки. Пешек же семь.– Да ведь не по правилам!– Небольшое отклонение есть, признаю. Но в общем чепуха, не стоит сыр-бор городить. Я специально рылся в шахматных справочниках и, представьте, категорического запрета на третьего коня нигде не нашел. Потом поймите, дорогой, инструкция – это не догма. Здоровая инициатива никогда еще не мешала.– Как же так? А если я, например, себе второго ферзя поставлю?– Ставьте, – охотно согласился Воскобойников. – Ну, что же вы? Ставьте. Где только вы его возьмете? Желаете – могу вам выточить к следующему разу. А сейчас уж не обессудьте.– Но это же черт знает что такое! – покраснев, закричал Маляев. – Судья! Куда вы смотрите?Десятиклассник Саша с труднозапоминающейся фамилией резво, как официант-стажер, подскочил к столику.– Действительно, – робея, произнес он. – Максим Семенович, уберите, пожалуйста, лишнего коня.– Прямо. Сейчас, – благодушно отозвался Воскобойников. – Вот так сейчас возьму и уберу. Нет уж, родненькие. Это у меня примета такая, вроде суеверия. Мы, старики, суеверны. Вам, молодым, не понять этого. У каждого свои причуды. Вот мой визави, извиняюсь, очки все время протирает. А я коня ставлю на эф-семь.– Отказываюсь играть, – хмуро сказал Женя, протирая очки.– А вы не капризничайте, – посоветовал Воскобойников, – вы пока еще не Бобби Фишер, уламывать вас никто не будет.– Я буду вынужден аннулировать игру, – плачущим голосом произнес арбитр с труднозапоминающейся фамилией.– Аннулируйте, ваше право, – сказал Воскобойников. – А только сначала поглядите в зал.Зал в нетерпении топал ногами. Слышались выкрики недовольных:– Эй, претенденты! Скоро начнете?– Кончай волынку! В ФИДЕ напишем!– Большой скандал возможен, – скучая, сказал Воскобойников.Саша побледнел и челноком заметался по сцене. Из-за кулис тоскливо простирал руки директор Дома культуры.– Женя! Ну, может, уступите? – в отчаянии попросил арбитр.– Но это же явное преимущество! – гневно сказал Маляев.– Временное, – объяснил Воскобойников. – Стоит вам только выиграть у меня коня, и преимущество перейдет к вам. На целую пешку.– Ну, Женя! – взмолился судья-десятиклассник.– А-а, черт с вами, ходите! – сдался Маляев, протирая очки.…Матч закончился быстро. Выигравший Максим Семенович отечески обнял за плечи соперника и арбитра:– Что там ни говорите, а приметы – великая вещь! Вам, молодежи, не понять этого. Так выточить, Женя, вам ферзя? Из ясеня, а? Не отличите от фабричного, гарантирую. СИТУАЦИЯ – Кого это в такую рань? – недоуменно спросила сама себя Инна Ефремовна, спеша к двери.На пороге возник Володя, сотрудник института, где работала Инна Ефремовна, стройный, подтянутый, черноусый.– Володя? – удивленно сказала она. – Какими судьбами? Заходите, раздевайтесь. И простите, что я в таком виде; не ждала… Я сейчас, минутку!Взбивая на ходу волосы, она унеслась в спальню, к трюмо, где молниеносно совершила ряд магических движений пуховке?» и губной помадой.– Садитесь, Володя. Что привело вас в мою скромную обитель?– А так уж вышло, – разведя руками, сказал Володя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13