В пионерском лагере, куда Мостовой прибыл на своей автомашине, уже толпилось немало народу. Был там и капитан Семенов из ГУВД.
– Опознали кого-нибудь? – спросил Мостовой у Семенова.
– Да, все личности знакомые. Все по сроку имеют: Хрящ, Красавчик, Габон, Потап. Все они входили в одну группировку. За старшего был Хрящ. Но ничего серьезного за ними не числилось. Я бы даже сказал, в последние годы они ушли в тень. Я уж думал, что они занялись каким-нибудь цивилизованным бизнесом. Но судя по тому, чем они закончили, я слишком хорошо о них думал.
– Как их обнаружили? – спросил Мостовой.
– Сторож ходил в деревню. Возвратился поздно вечером. Заглянул на огонек и увидел трупы.
– Что они здесь делали вообще? – спросил Мостовой.
– Сторож говорит, что они здесь часто бывали, как правило, пьянствовали. Народу в лагере по осени никого, вот он и пускал их. Они ему наливали.
– Есть хоть какие-то данные, указывающие на убийц?
– Практически никаких, – ответил Семенов. – Мы знаем, что стреляли двое. Один был внутри, видимо, они знали того, кто вошел. А второй стрелял с улицы через окно.
– Следы людей, протекторов колес автомобилей?..
– Нет ничего, всю ночь дождь проливной льет. Все размыло.
– Да, – простонал Мостовой, – тяжелая выдалась ночь. – Два массовых убийства. Ничего не скажешь, времена наступили...
Он увидел, как на площадку перед клубом, где они стояли с Семеновым, подъехал джип «Шевроле-Блайзер». Из него вышел подполковник ФСБ Раскольников.
– Ну что, Семеныч, есть над чем голову поломать? Опять братва воевать между собой начала?
– Похоже на то, – сказал Мостовой. – Вчера Митрофана из машины скорой помощи какие-то санитары автоматами перекрестили, теперь вот пионеров мертвыми нашли. При всех пушки.
– Да, кстати, – неожиданно сказал Семенов, – о санитарах. В этой «девятке», на которой убитые сюда приехали, нашли два белых халата.
– Да ну, – почти разом произнесли Мостовой и Раскольников. – Ты что, думаешь, здесь есть какая-то связь?
– Чем черт не шутит. Надо сверить отпечатки пальцев этих братков с теми, что нашли в «Рафике». И если они совпадут, то наша версия верна: Митрофан с Хрящом счеты сводит.
– Да, – задумчиво произнес Мостовой, – есть еще одна информация. У Митрофана в багажнике «Линкольна» нашли импортную оптическую винтовку. Юрков высказал предположение, что из этой винтовки Брагина и пришили. Тогда получается, что это дело рук Митрофана.
– Слушай, Семеныч, давай-ка экспертов на ноги поднимем. Пусть тоже поработают, не одним же нам здесь торчать.
К утру следующего дня Мостовой, Раскольников и Семенов уже шли по коридору больницы, в которую с вечера отвезли Митрофана. Шедший рядом с ними врач-хирург говорил о том, в каком состоянии находится Митрофан.
– Больному вчера сделали операцию. Потерял много крови, но состояние удовлетворительное.
– Что у него? – спросил Раскольников.
– Ну, в общем, этому парню повезло. Три пули попали в ягодицу, четвертая в плечо, но жизненно важные узлы на теле не задеты. Желательно все же его не утомлять разговорами.
– Ничего, – сказал Мостовой. – Подобные разговоры предусмотрены его жизненной программой. Он к ним привычен.
Процессия подошла к палате, у которой сидели два милиционера, вооруженных табельными пистолетами. Мостовой огляделся и увидел невдалеке двух развалившихся на стульях парней. Один из них был одет в джинсовую куртку, на втором был спортивный костюм.
– А это что за типы сидят здесь? – спросил Мостовой у одного из дежуривших милиционеров.
– А это наши внештатные работники, так сказать, добровольные дружинники.
– Ну-ну, – проговорил Мостовой и зашел в палату.
За ним последовали остальные.
Митрофан лежал на больничной койке на животе, подперев подбородок подушкой, которую он в, свою очередь, обхватывал руками.
– Как здоровье, Митрофанушка? – произнес Мостовой, двумя руками приоткрыв простыню, закрывавшую тело Митрофана. – Ой-ей-ей, – сочувственно проговорил Мостовой, глядя на залепленный в трех местах пластырем зад Митрофана. – Серьезное у тебя ранение, я бы даже сказал – героическое, – произнес он.
Стоявший рядом Юрков произнес:
– Это, пожалуй, единственное место на теле, где у него нет татуировок. Во всем остальном он почти как передвижной выставочный зал.
Мостовой закрыл Митрофана простыней. Тот задрал свои заплывшие зенки кверху и оглядел присутствующих.
– А, полканы пришли. Чего надо-то?
– Поговорить с тобой пришли, Митрофанушка, о делах твоих скорбных.
– Давай поговорим. Ничего, что я лежу при вас? – сказал Митрофан.
– Ничего, лежи пока, Митрофан. А то боюсь, как бы тебе, несмотря на твой простреленный зад, скоро сесть не пришлось, лет так на десять.
– Никак я в толк не возьму, о чем это ты поешь, – ответил Митрофан.
– Сейчас поясню, – сказал Мостовой. – Вчера, когда я тебя спрашивал, кто в тебя стрелял, ты промолчал. А ведь ты знал, кто это сделал. Ты первый увидел нападавших. Так вот, сегодня мы выяснили, что это были Хрящ и его люди. Ну, а сегодня же ночью их нашли всех перебитыми. Вот я теперь и думаю, Митрофан, уж не свел ли ты с ними счеты по-быстрому?
Митрофан снова задрал глаза кверху, уставившись на Мостового и спросил:
– Так что, Хряща пришил что ли кто-то?
– Пришил-пришил. Все четыре трупа в пионерском лагере нашли.
– Есть справедливость на свете, – проговорил Митрофан. – Никогда бы не поверил, но, оказывается, есть.
– Вопрос в том, кто ее восстанавливал. Уж не твои ли братки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56