Шофер твой, начальник – мой. И без мочилова! Может, оба пригодятся.Напарник кивнул и уже было ломанулся в сторону «опеля». Еле поймать успел.– Ты куда, балбес?! А если его провожать выйдут? Нет уж. Я так думаю, они накатом приехали, накатом и уедут. Движок включат только вон там, где улица поворачивает. Вот перед поворотом их и возьмем.– А если сразу заведутся?– Тогда колеса дырявить будем, хоть и не хотелось бы. Глушак на месте?Пучков продемонстрировал «Вальтер» с надетым глушителем. Ну и добре… Пока рысили вниз, я все оглядывался на виднеющуюся через деревья машину. Похоже, успеваем. Фрицы действительно, не включая мотора, начали катиться вниз. Так что поворота достигли почти одновременно, но мы чуть раньше. И как только услышали звук втыкаемой передачи, метнулись к притормозившему автомобилю. Взяли Генриха быстро и почти без шума. Почти, потому что Лешка, перелетая через капот, поскользнулся и шустрый водила среагировал на метнувшуюся тень. Успел достать свой «люгер», поэтому напарник не стал миндальничать. Так что фриц с проломленной пистолетом башкой угомонился навсегда. Зато его начальник был вполне жив. Ударом по темечку я его только слегка ошеломил, но ни в коем случае не покалечил. Пучков, скинув на заднее сиденье дохлого водилу, сам уселся за руль и покатился вниз, к речке.Доехав до кустов, остановил машину и в темпе потащил труп к обрывистому берегу. А я, глядя в совершенно круглые и еще мутные глаза Генриха, без лишних слов сломал ему мизинец, одновременно затыкая рот, чтобы не очень уж вопил.– А-а-а бхе-хе!Фриц захлебнулся придушенным криком, потому что дополнительно заполучил кулаком в живот.– Генрих, у тебя осталось еще девять пальцев на руках и кое-что между ног, поэтому не вопи и четко отвечай на вопросы, а то у меня времени мало. Понял?Похоже – не понял… Глаза у него прояснились, но гестаповец был еще занят собой, то есть внезапными повреждениями руки. Ну как знаешь… Быстро провел ту же процедуру с безымянным пальцем.– О-у-о! Бхе хе бе-е-е…Только успел, ухватив его за шею, высунуть из машины, как допрашиваемого бурно стошнило. Вот говнюк! Хорошо, на меня не попал… Дернув пленного обратно, повторил вопрос:– Осталось восемь пальцев. Будешь отвечать?Ага! Вот сейчас – понял! Быстро закивав и не сдерживая часто катящихся от боли слез, фриц проявил наконец готовность к сотрудничеству.– Где документы, отобранные у русского?– Мы их сразу передали по инстанции. Я не знаю, где они.– Точно?Я сделал вид, что прицелился к следующему пальцу.– Да! Да! Я правду говорю. Их забрал гауптштурмфюрер Леске! Еще позавчера!– Где Леске?– Он сразу же уехал в Кошицу.Похоже – не врет… Странно было бы думать, что такие бумаги немец таскал с собой, не передав кому положено. Ладно, пойдем дальше:– Где русский резидент?– Он в армейском госпитале, в отдельной палате. Под охраной.– Сколько человек в охране?Гестаповец с недоумением посмотрел на меня, видно не веря своим ушам. Пришлось слегка смазать его по скуле, чтобы не особо задумывался.– Два, два человека! Один возле дверей и один в палате.– Почему госпиталь, а не ваша санчасть?– Ее разбомбили на прошлой неделе.Угу… понятно… пойдем дальше.– Кто сдал русского?Генрих не понял вопроса, поэтому пришлось повторить:– Как узнали о местонахождении русского?– Сосед из квартиры напротив – наш осведомитель. Он доложил о новом жильце. Когда пришли с проверкой, выяснилось, что этот человек объявлен в розыск.Ну, соседушка, с тобой, я думаю, еще разберутся. Вот сука! Да не будь этого бдительного предателя, все было бы в ажуре. Хотя чего теперь сожалеть… Я глянул на часы. До контрольного времени у нас было еще минут сорок. Немного пожевав губами, принял решение:– Леха, дуй к девчатам и всех давай сюда. Немного повоюем.Пучков кивнув, скрылся в темноте, а мы с Генрихом продолжили беседу. Для начала выяснил, на каком этаже лежит резидент. Потом сколько там вообще постов охраны, включая дежурных медсестер. Пропустят ли его ночью к этому пациенту? Сильно ли напрягутся те двое охранников, если Генрих будет не один? Затем сказал:– Поможешь вытащить резидента – останешься в живых. Честное пионерское.Гестаповец мне закономерно не поверил. Но потом, слегка воспрянув духом, захотел гарантий.– Какие тебе гарантии, идиот? Тут одно из двух – или я тебя отпускаю, или нет. Но при любом раскладе пыток больше не будет. В самом худшем случае умрешь быстро и почти безболезненно.– Извините?Немец, наморщив лоб, растерянно хлопал глазами. А потом, видя, что я жду объяснения его заминки, робко пояснил:– Извините, просто я через слово догадываюсь, что вы говорите. – И, глядя на мои сурово нахмуренные брови, торопливо добавил: – Ваш немецкий, конечно, очень хорош, но я его почему-то плохо понимаю…Вот зараза! Всегда так – как только начинаю строить мудреные фразы на вражьем языке, то фрицы впадают в ступор. Видно, этот язык знаю все-таки гораздо хуже, чем мне кажется… Поэтому пришлось повторить медленно и без литературных изысков:– Если ты нам поможешь, то мы тебя отпустим.На этот раз меня поняли нормально, но пленник опять пребывал в сомнениях:– Даже если вы отпустите, то меня свои же расстреляют за помощь русским.– Еще раз идиот. Кто про это узнает? Охрану-то живой мы оставлять не будем.В общем, пока склонял фрица к сотрудничеству, появились ребята. Галка, немного послушав нашу беседу, активно в нее включилась:– Да что с ним говорить? Режь его, Сема. Я про ту лечебницу и сама все знаю. Там от кочегарки можно прямо в подвал больницы попасть. Еще с царских времен ход этот существовал.Генрих, поняв, что его помощь может и не понадобиться, резко согласился помогать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23