– приложившись острым кулачком к спине Коррина, рявкнула Оливия. – Вы что, ослепли? Посмотрите по сторонам! Все сразу станет ясно! Те уроды, за которыми мы сюда рванули, убивали и насиловали… Вон там, у стены, такие же твари рвут одежду на девчонке! Вон еще двое – тоже насилуют… Хоть один латник это делает? Нет! Так что думать-то?
– Она права… – буркнула Беата. – Портал откроется вряд ли, так что надо устраиваться тут… Давай, Коррин, шевели булками…
– Глаз, ты плохо влияешь на жену… Ее словарный запас меня пугает… – огрызнулся Ольгерд и тут же, не дожидаясь очередного тычка моей супруги, скомандовал: – Темп!
Ломиться на помощь окруженным недалеко от постройки, очень смахивающей на трибуны, он не стал. Вместо этого наша пятерка двинулась по внешнему краю площади, вынося всех тех, кто, не влезая в сражение в ее середине, старался урвать кусок пожирнее, грабя и убивая пытающихся вымолить прощение или спрятаться мирных жителей.
Вскоре ряды мародеров и насильников сильно поредели. И мы обратили внимание на небольшую группу арбалетчиков, засевших на балконе третьего этажа, занятых прореживанием строя все еще сопротивляющихся оборванцам латников.
После того как Оливия взялась за свои метательные ножи, оба вооруженных мечами охранника, до этого момента защищавших стрелков от возможных атак снизу, совершили короткий, но зубодробительный полет к мостовой.
Потом к стене дома метнулся Ольгерд, и через несколько секунд на балконе началось избиение младенцев – два насмерть перепуганных стрелка даже попробовали спрыгнуть на мостовую, но результат встречи с мечами ожидающей внизу Беаты п орадовали их ничуть не больше, чем возможность познакомиться с клинками лютующего наверху Коррина.
К этому времени все одиночные солдаты, пытавшиеся пробиться к превратившемуся в железную черепаху строю, были убиты. Толпа озверевших от пролитой крови мужиков, поняв, что справиться со строем не в состоянии, подхватила с мостовой длиннющие пики…
– Ого! Ты смотри, что удумали-то! – восхитился Вовка.
Я присмотрелся и удивленно покачал головой: древко каждой пики держало человека по три—че– тыре, и, вкладываясь в удар по команде, они периодически сбивали с ног сцепивших края щитов солдат!
– Темп! – снова рявкнул Ольгерд, и мы, прыгая между валяющимися на мостовой телами, рванули к почувствовавшим приближение победы оборванцам…
Удара со спины нападавшие не ожидали. Видимо, поэтому добрая треть их полегла, даже не сообразив, кто и откуда бьет. Чуть позже рослый, мало похожий на оборванца мужчина, подав команду разделиться, получил клинком Оливии в глаз, и на этом слаженные действия толпы закончились. Началось повальное бегство…
Латники щитов не опускали. Несмотря на то, что против двадцати с небольшим оставшихся в живых солдат нас было пятеро. Только тогда, когда Ольгерд, стряхнув кровь со своих клинков, демонстративно убрал их в ножны, из строя выбрался здорово израненный воин и, вытянув руку в направлении одной из улиц, начинающихся на площади, что-то пробормотал.
– Интересно, че ему надо? – непонимающе пожав плечами, поинтересовался Коррин.
– Зовет куда-то, что ли… – подала голос Оливия.
– В кабак, наверное. Отметить хочет… – как обычно, не смог удержаться от шутки Щепкин. – Я не против… Особенно, если на халяву…
Тем временем воин, сообразив, что его не понимают, покачиваясь от слабости, подошел к Ольгерду и потянул его за руку…
– Ладно, пойдем посмотрим, что ему надо… – хмыкнул Коррин и, утвердительно кивнув ожидающему решения мужчине, сделал первый шаг…
…Десятиминутная пробежка по городу, во время которой мы походя зарубили пяток мародеров, закончилась около заваленных телами убитых и раненых ворот, за которыми оказался небольшой, но очень красивый дворец. Бежавший всю дорогу первым латник, схватившись за голову, протянул руку в направлении широченной лестницы, ведущей к центральному входу, и что-то проорал. Потом взмахнул мечом, видимо, командуя наступление, и, сделав пару шагов по зеленому газону, упал…
– Бензин закончился… – прокомментировал Глаз, и, схватив за плечо стоящего рядом солдата, подтащил его к потерявшему сознание от потери крови командиру. – Слышь, чурка нерус– ская. Присмотри за шефом. А мы там сами разберемся!
Жесты, которыми Щепкин сопроводил свою речь, видимо, оказались интернациональными, так как воин, утвердительно кивнув, отложил в сторону меч и принялся снимать с раненого латы.
– Хе, так он не совсем даун! – восхитился Вовка и, махнув рукой остальным аборигенам, понесся в сторону дворца.
– Еще пока бьются… – занимая место рядом со мной, буркнула Оливия. – Кстати, а вот там, на втором этаже, пожар!
– Ох, ё-моё! Мобилу забыл! – взвыл старающийся не отстать от Ольгерда Вовка.
– На хрена она тебе тут, клоун? – не снижая скорости, поинтересовался Коррин.
– Пожарников вызвать… А то тут люди зажигают просто не по-детски…
– Хвостик, долбани его чем-нибудь, а? – рассмеявшись, попросил сестру Ольгерд. – Он меня уже достал…
– А меня как? – хихикнула Беата, но просьбу выполнила. Причем с удовольствием…
– Блин, все бы вам поржать… – злая, как собака, Оливия первая взлетела по ступенькам и, пропустив вперед Коррина, заняла место Деда у него за плечом.
– Ничего себе! – тут же возмутился я. – А ну-ка, марш назад!
– Ща, разбежалась! Пока вы там веселитесь, я делом займусь…
…Как ни странно, тел обороняющих дворец солдат оказалось значительно больше, чем трупов тех, кто их атаковал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17