Единственное, на что можно надеяться, – что они покончат с собой прежде, чем испытают величайшие страдания. Любое наше действие поставит под угрозу всю сеть.
– Думаю, что не помочь им не менее опасно.
– Мы ничего не можем сделать, – повторил Пол глухим голосом. – Что касается нас самих, мы можем лишь сидеть и трястись от страха.
И ожидание продолжалось, расслабляющее и, казалось, нескончаемое.
Новости принес сам фон Райнгард.
Он заехал в замок в воскресенье утром в своем большом штабном автомобиле. Семья побывала уже на обедне в церкви, как было заведено, и Кэтрин, которая раньше не отличалась религиозным рвением, – хотя она приняла католицизм, выйдя за Шарля, – молилась теперь с небывалым усердием.
Фон Райнгард вошел в салон, где все собрались после обедни, подхватил Ги и покрутил его в воздухе, отчего мальчик звонко засмеялся, а Кэтрин ужасно захотелось вырвать сына из рук человека, которого она считала чудовищем.
– Кстати сказать, – заметил он между прочим, опустив, наконец, Ги на пол. – Думаю, что можно считать эпизод с вражеским агентом исчерпанным.
– Почему? В каком смысле? – спросил Гийом.
– Он отравился в ту же ночь, когда мы его арестовали. Похоже, у него была спрятана капсула с ядом.
– А фермер? – спросил Кристиан.
– К несчастью, охранники обошлись с ним слишком круто. Он умер до того, как у него развязался язык.
– Значит, вам не удалось выяснить, были ли замешаны другие?
– К сожалению, не удалось. Но если и замешан кто-то еще, то, думаю, он сделает соответствующие выводы, – произнес Райнгард ровным голосом.
– Не думаю, что у нас повторились неприятности, вы согласны?
Чувство облегчения, которое испытала Кэтрин, охладил страх. Ей показалось, что, сообщая им новости, фон Райнгард смотрел прямо не нее.
12
Весна пришла в Шаранту как-то вдруг. Чуть ли не за ночь маленькие побеги превратились в настоящие листочки, поля покрылись зелеными коврами, а деревья обратились в цветущие шары под чистым голубым небом. Раздувшиеся от зимних дождей реки бурно шумели средь берегов, заросших камышом, воздух становился мягче и теплее, даже после захода солнца.
По прошествии нескольких недель в замке сложилась более менее нормальная обстановка. В деревне больше не возникало тревог и происшествий, если не считать неожиданного появления антинацистских лозунгов, написанных на стенах булочной. Гийом собрал местную молодежь и довольно сурово отчитал ее за ошибочное поведение. Лозунги закрасили новым слоем краски, полосы которой остались единственным напоминанием.
Пол продолжал расширять свою сеть, но поступал теперь с повышенной осторожностью. Сеть имела кодовое название «Моряк», известное и в Лондоне; она состояла из пяти отдельных ячеек, руководители которых через Кристиана, который выполнял роль связного, выходили на Пола. Кристиан имел возможность свободно, без всяких подозрений, передвигаться в округе.
Из Лондона прислали нового шифровальщика на замену прежнего, так бесславно пойманного и трагически погибшего сразу после прибытия; и хотя Пол все еще винил себя за провал, он пытался не вспоминать об этом. Во время войны, на территории страны, оккупированной врагом, такое случалось. Бессмысленно тратить время и душевные силы на бесполезные переживания. Самое лучшее заключалось в том, чтобы из допущенных ошибок сделать нужные выводы и продолжать борьбу. Новый агент оказался отличным специалистом, проворным, умным и скользким, как угорь. В мирное время он был музыкантом, и его пальцы, когда-то ловко бегавшие по струнам гитары, теперь отправляли радиопередачи в Лондон с такой же легкой грациозностью. Его кодовое имя было Ален. В общем-то Полу он не очень нравился, но никому от этого не было ни жарко, пи холодно. Он отлично выполнял свои обязанности, а это было главное.
Что же касается руки Пола, то она неплохо заживала благодаря стараниям доктора в Периге, а также Кэтрин, которая часто меняла бинты, чтобы не допустить нагноения.
Пол знал, что ему повезло. В лучшем случае при ранении он мог бы попросить, чтобы его эвакуировали, в худшем – такой провал привел бы его к гибели. Пол считал, что успех зависел целиком от удачи, как это нередко бывает в судьбе каждого агента. Пока что ему везло. Он, правда, надеялся, что еще не до конца использовал везенье, уготованное ему судьбой: он готовил в ближайшее время операцию, которая, если удастся, причинит фрицам значительные неприятности, но будет очень трудной и опасной.
Однажды после обеда в мае, когда Ги гулял на улице с Бриджит, Кэтрин зашла в комнату Пола по его просьбе. Ему надо было поговорить с ней.
– Я кое-что запланировал и думаю, что будет лучше, если я на некоторое время уеду, – сказал он ей.
Кэтрин не просила объяснений. Она знала, что Пол, как обычно, старался отдалить деятельность своей сети «Моряк» от замка. Если что-то сорвется, то он не хотел бы, чтобы замешанной оказалась и она. Эта забота о ней согревала ее сердце, но не могла облегчить тяжесть предстоящей разлуки. Кэтрин уже знала, что будет чувствовать она, когда Пол уедет – то же беспокойство, то же ожидание, которые она переживала всегда в таких случаях. Будет гадать, чем он занимается, со страхом и напряжением ждать его возвращения, тревожиться, не схватят ли его на этот раз. А если Пол уедет на длительное время, она будет чувствовать себя во сто раз хуже, потому что ждать придется дольше, и у нее не будет возможности узнать, прошла ли операция успешно и не попал ли он в руки бошей. Но она знала, что возражать бесполезно. Кэтрин, которая препиралась с Шарлем из-за каждого пустяка, принимала решения Пола как не подлежащие обсуждению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154