– Сначала мы должны узнать возможно больше – а что потом?
Юноши переглянулись: что потом? Откуда им знать?
Сократ, все еще смеясь, ответил сам:
– Да вы ведь уже сказали! Ты, Симон, считаешь, что все это надо привести в порядок, ты, Критон – что тут больше предположений, чем утверждений, и что одному с этой задачей не справиться. А не справиться одному – значит, надо заняться многим. Вот нас тут целая группа – может, и достаточно?
– Понимаю твои слова так, что мы будем все это разбирать сообща? – жадно спросил Критон.
– А как же иначе? И ведь мы уже отчасти так и делаем, тебе не кажется? – ответил Сократ.
– Но ты всегда должен быть с нами! – поспешил вставить Симон.
А Ксандр с Лавром вдруг выпалили:
– Будь нашим учителем, Сократ!
– Вы что! – вскинулся тот. – Могу ли я кого-либо учить, когда сам только учусь?
Критон отщипывал мелкие кусочки от своей лепешки.
– Все мы еще учимся, – начал он, осторожно подбирая слова по мере того, как развивалась его мысль. – Но ты, милый Сократ, ты один умеешь применить к жизни все то, чего мы касаемся учась. Каждая твоя мысль как шило, но шило это делает в конце концов полезную работу – не правда ли, Симон?
– Именно так, – кивнул сын башмачника.
На смуглом лице Киреба сверкнули белые зубы:
– Над каждым домом начертано какое-нибудь название или изречение, например: «Войди к нам, прибыль!», «Крылатый Гермес» или «Здесь живет счастье». Что, если и нам окрестить твой дом? Отцу твоему незачем об этом знать, а мы давайте назовем это дом «Мыслильней Сократа»!
– Прекрасно, Киреб! – восхитился Симон. – Это будет школа – и в то же время не школа…
Сократ хохотал:
– Мне-то что, называйте наш дом, как хотите!
– Ты смеешься? – сказал Критон. – Но мы-то все, насколько я могу заметить, берем это всерьез…
– Разве смех мешает серьезности? – возразил Сократ. – По-моему, к серьезному лучше идти дорогой веселья!
Киреб, проглотив прожеванный кусок, сказал:
– Это верно: я тоже люблю смеяться, а вот же, едва кончу печь хлебы, бегу сюда – есть хлеб Сократа, хоть он и жестче моего…
– А теперь я скажу вам, друзья, что мне не по душе у великого Пифагора, – уже серьезным тоном молвил Сократ. – Говорят, он всегда тщательно избегал смеха и веселья. Судите сами, что же это за человек, если он отвергает хорошее настроение – веселую половину души?
– Значит, остается другая половина, невеселая, утешь его, Зевс! – не раздумывая, ответил Киреб.
Сократ с сожалением прибавил:
– Если говорить всю правду, то должен открыть вам – ведь и мой дорогой учитель Анаксагор не любитель смеяться. Он и Перикла удерживает от смеха.
– Дева Афина! – патетически воскликнул Киреб. – Может, он потребует, чтоб и мы стали серьезны, как камни? Может, у афинян это будет считаться признаком хорошего воспитания?
– Если б такое требование было выставлено, – сказал Сократ, – то я считался бы самым невоспитанным.
– Слава тебе и радость нам! – вскричал Киреб. – Это следует запить!
Чистым вином совершили возлияние богам, затем, для себя, смешали вино с водой в кратере. Наполнили кружки, и Киреб торжественно провозгласил:
– Пьем в честь дома, нареченного «Мыслильней Сократа»! Да не иссякнет в нем никогда источник веселья!
– Эвое! Эвое! Да поддержат нас боги! – Все подняли свои кружки.
Не изменяя веселости, Сократ спросил, однако, будто серьезно:
– Как рождаются боги?
Ксандр, тоже серьезно, ответил:
– Уран породил Крона, а Крон – Зевса.
Критон глянул на Сократа – глаза того улыбались – и сказал полувопросительным тоном:
– Все возникает из чего-то, все – от кого-то…
– Безусловно, – кивнул Ксандр. – Это как непрерывная цепь. Зевс с Герой и многими смертными женщинами наплодил кучу законнорожденных и внебрачных богов и полубогов, которые опекают нас от первого вздоха и до посмертной жизни.
– Непрерывная цепь? – повторил Сократ. – Стало быть, продолжают рождаться новые боги? А как быть с Афиной, милый Ксандр? Говорят – она родилась из головы Зевса, но осталась девственной. Так что же – может, она еще выйдет замуж и родит детей?
– Не знаю.
– И про Диониса, которого Зевс выносил в бедре, ты тоже не знаешь, будут ли у него потомки? – усмехнулся Сократ.
Ксандр признался, что не знает и этого, но полагает, что больше никакие боги рождаться не будут.
– А я вот слышал, что и в недавние времена родился новый бог, и расскажу вам об этом. Жил раб по имени Самолксид из Фракии. Любимый раб Пифагора, он имел большие возможности – и использовал их. Научился читать и писать, много знаний перенял от своего господина. Пифагор жил на острове Самос, где тогда правил тиран Поликрат, который хотел заставить ученого строить военные машины для битв с неприятельским флотом. Понимаете вы? Чтоб великий Пифагор выполнял приказы надменного тирана? Никогда! В самосском порту стояло на якоре судно, готовое ночью отплыть в южноиталийский Кротон. Если Самолксид поможет Пифагору бежать, он будет отпущен на волю и получит кошелек серебра. Самолксид помог Пифагору перебраться на судно, а сам вернулся на родину в суконной шапочке вольноотпущенника. Всеобщее ликование, а в доме опасения: сами нуждаются, а тут лишний рот. Как одолеть беду? И что же происходит? Однажды на глазах у односельчан Самолксид падает мертвым. Под причитания плакальщиц, под стенания родных и соседей его хоронят в том месте, которое он назначил сам: в саду за его домом. Жизнь пошла дальше. В годовщину его похорон пришли люди к могиле – ба! Каменная плита сдвинулась, и Самолксид восстал из гроба, бледный, но живой и здоровый.
– Ты шутишь, Сократ, – с упреком сказал Симон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173