Реакция капитана на опасность была мгновенной. Он сумел в доли секунды сориентироваться и отбросить гранату вниз. Она взорвалась на первом пролете, едва не завалив обрушившейся конструкцией лестницы оставшихся внизу двух бойцов первого отделения, осуществляющих прикрытие действий командира.
Охранник наркоторговца и Вересаев выстрелили друг в друга одновременно. Молодой таджик согнулся, пораженный в живот очередью «бизона». Самого же капитана спас бронекостюм, выдержавший попадание пуль короткоствольного автомата «АКСУ», а противошоковая защита мгновенно обезболила грудь офицера, в которую ударил свинец корчившегося от смертельной раны боевика. Спецназовцы перепрыгнули через умирающего охранника, отбросив вниз его автомат, ворвались в коридор второго этажа. И в самом его конце увидели быстро удаляющуюся фигуру наркодельца.
Вересаев крикнул:
— Стоять, Мансур!
Таджик не добежал до спасительной двери задней лестницы метров трех, резко остановился. Прапорщик — напарник командира группы — тут же взял наркоторговца на прицел.
Капитан приказал:
— Лапы вверх, ублюдок! Медленно повернуться!
Таджик выполнил приказание. Но он не был бы бароном в наркоторговле, если бы позволил так просто взять себя. И Мансур сделал выпад, который, впрочем, ожидали от него «профи». Наркоделец резко выхватил из-под полы домашнего халата пистолет. Но выстрелить не успел. Его опередил прапорщик. Короткая очередь выбила из рук таджика пистолет, ранив его в предплечье. Мансур, выронив «ПМ», схватился за рану, вскрикнув от боли.
Капитан подал рукой знак прапорщику, и тот пошел на сближение с наркоторговцем, ногой распахивая двери вдоль коридора. В многочисленных комнатах никого не оказалось, и он, под прикрытием капитана подойдя к Мансуру, сбил того ударом приклада на пол и, не обращая внимания на вопли таджика, вывернул его руки за спину и сцепил их наручниками. К плененному хозяину дома подошел Вересаев. Он присел на корточки перед поверженным врагом.
Таджик, сжимая от боли зубы, прошипел змеей:
— Что, суки, взяли, да? — и выругался на своем языке.
Капитан спокойно произнес:
— Тебе, урод, не ругаться бы надо, а подумать, как облегчить свою участь. А то возьму прямо сейчас да и переломаю тебе все ребра. И это будет лишь малой долей той платы, которую ты, тварь, заслужил за искалеченные и загубленные жизни тех, кого посадил на иглу. Что, козел горный, будешь и дальше шипеть старой коброй, лишенной яда?
Мансур, бросив взгляд на офицера спецназа, молча отвернулся.
Вересаев поднялся:
— Вот так-то лучше! Лежи и сопи в две ноздри, пока тебе не окажут помощь. Но учти, я разрешаю помочь тебе, лишь выполняя приказ командования. А лично предпочел бы удавить тебя прямо здесь. Хотя… в принципе я так и сделаю, если ты не согласишься выполнить одно условие, которое доведу до тебя после оказания медицинской помощи, — и, обернувшись к прапорщику, приказал: — Коля, займись этой вонючкой!
Прапорщик наклонился над раненым, достав шприц-тюбик с обезболивающим препаратом и пакет бинта.
Капитан прошел к обрушенной лестнице. Его люди внизу доложили, что на первом этаже никто не проявил себя. Похоже, здесь, в доме, все было закончено. Оставалось узнать, как сработало второе отделение штурмовой группы.
А оно, ведомое старшим лейтенантом Качановым, в тот момент, когда Вересаев со своей частью подразделения ворвался в дом, преодолело забор и сразу же оказалось возле длинного глиняного барака и перед двумя вооруженными охранниками, контролировавшими тыловую сторону усадьбы.
Взрыв, прогремевший за домом, отвлек их внимание, и боевики не успели среагировать на внезапное появление бойцов спецназа, в результате чего были мгновенно расстреляны старшим лейтенантом Качановым. Сам офицер ворвался в первую дверь барака, его подчиненные рассыпались по двору, прикрывая командира.
В комнате, где оказался Качанов, он увидел двух молодых таджиков, прикованных цепями к железным кроватям, наглухо вмонтированным в бетонный пол.
Офицер спросил, сняв защитный шлем:
— Кто вы такие?
На что один из узников, сильно коверкая русский язык, ответил:
— Моя и его, — он кивнул на собрата по несчастью, — раб хозяин Мансур. Ми попал сюда за долг. Мою и его заставлять идти через перевал с мешком наркотик. Ми шли, потом пропасть. Чуть не падал, но мешок упал ущелье. Мансур не простил, говорила, пахат на него будишь. Вот и сидим тут, ждать чито прикажет хозяин.
Старший лейтенант кивнул головой, задал следующий вопрос:
— Кто еще, кроме вас, находится в этом бараке?
— Ай, женщин один, русский! Он не раб, он русский офицер иногда встречат, ми видел, когда открыт дверь.
— Где находится эта женщина?
— Рядом, тут, за стена, соседний комнат.
— Ясно! Ну, посидите пока, скоро вас освободят.
Пленник, который кое-как объяснялся с офицером, спросил:
— А кито будет твоя?
Качанов, усмехнувшись, ответил, подражая узникам:
— Моя — большой русский башлык. Солдат! Моя убивать Мансур и его люди. Твоей понятно?
— Ай, канешна! Убивать хозяин — хорошо! Свобод — хорошо! Русский солдат — хорошо!
— Соображаешь! Ладно, сидите пока.
Старший лейтенант вышел из первой комнаты и вошел во вторую. В более нормально обставленной комнате, в углу широкого, разложенного дивана сидела, сжавшись в комок, красивая русская женщина.
Качанов спросил:
— Если не ошибаюсь, вы — Надежда Соколова?
— Да… да, вы не ошиблись, но… кто вы?
Офицер галантно наклонил голову:
— Разрешите представиться! Старший лейтенант сил специального назначения одной из российских спецслужб Игорь Качанов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98