Другое дело полковник Яковлев. Тот сделает все как надо и так, что и комар носа не подточит, если.., захочет! А значит, надо заставить полковника захотеть, и рычаги воздействия на него у генерала имеются. Лишь бы сработал сейчас, в данной акции, потом его можно и нужно будет скорее всего убрать.
Дальнейшее использование Яковлева станет нежелательным. Если уж он начал взбрыкивать сейчас, то кто знает, чего от него ждать впоследствии? Но это потом, сейчас главное — сделать дело! И сделать руками полковника.
Служебная машина генерала доставила Яковлева из его московской квартиры на дачу к 8.00. Василько не просто так разрешил провести офицеру сутки с семьей, хотя Мог не делать этого. Константин Георгиевич решил: не будет лишним дать полковнику понять, что тому есть что терять в случае невыполнения приказа.
Машина остановилась у центрального входа. Яковлев тут же прошел в кабинет генерала, где тот непривычно холодно принял подчиненного. Выслушав его доклад о прибытии, Василько лишь кивнул головой и жестом холеной руки указал на место у рабочего столика, справа от генерала.
Константин Георгиевич тщательно подготовился к встрече с подчиненным и отменно играл роль по подготовленному самим собой сценарию. Перед Василько лежало несколько старых канцелярских папок, листы чистой бумаги и остро отточенный карандаш, с которым он никогда не расставался, проводя разного рода совещания.
Полковник сразу почувствовал себя неуютно под пронзительным взглядом генеральских — змеиных, не знающих жалости — глаз!
Это ощущение усиливалось тишиной огромного кабинета. Генерал молчал, и казалось, подчиняясь его воле, молчало все вокруг. Даже утренний сад за окном.
Выдержав паузу, Василько спросил:
— Как дома, Юрий Александрович?
Яковлев не ожидал подобного вопроса, немного замешкался:
— Да все нормально.
— Это очень хорошо, не правда ли? Дружная обеспеченная семья, сохраненная за годы любовь. И кажется, а много ли для счастья надо? Оказывается, не так уж и много. Но стоит только одной составляющей этого исчезнуть, и все! Все развалится, как карточный домик. Я к чему это говорю? Чтобы напомнить тебе, Юра, что все шатко в этом мире. Сегодня ты тот, кто есть, завтра — никто. Пример? Ради бога!
Генерал надел дорогие очки в золотой современной оправе, открыл одну из папок, полистал ее, остановился на какой-то странице, начал читать:
Командующему 40-й армией
Генерал-лейтенанту…
Рапорт
— Извини, я буду читать выборочно, слишком уж здесь много написано, а по времени наша встреча ограничена. Итак, рапорт: настоящим докладываю, что такого-то числа 1983 года во время проведения войсковой операции N-ской десантно-штурмовой бригады по уничтожению крупной группировки моджахедов в районе Салахского ущелья второй батальон бригады, совершавший обходной маневр в тыл врага, в квадрате ., внезапно был атакован превосходящими силами противника. Командир батальона, майор Северцев О. Ю., приказал своим подчиненным организовать круговую оборону и принять бой. Одновременно запросив помощи у сил поддержки армейского резерва, которые представлял отдельный, усиленный мотострелковый батальон под командованием майора Яковлева Ю. А., дислоцировавшийся на равнине в нескольких километрах от места столкновения ДШБ с душманами. Но майор Яковлев, вместо того чтобы тут же выдвинуть батальон в тыл противника, что привело бы к кардинальному изменению общей обстановки и позволило бы второму батальону не только удержать оборону, но и перейти к активным наступательным действиям, отдает преступный приказ. Приказ организовать собственную оборону, необходимости в которой не было никакой! В результате необъяснимого и ничем не оправданного решения майора Яковлева весь личный состав второго батальона, оставшийся без поддержки, был практически полностью уничтожен, так и не сумев вырваться из кольца окружения. Воздушная поддержка из-за погодных условий была невозможна, что подтверждается картой метеорологической обстановки в день трагедии. Вывод: ходатайствую перед вышестоящим командованием о привлечении мерзавца, — генерал поднял глаза поверх очков, — слово «мерзавца» несколько раз жирно подчеркнуто — к суду военного трибунала за преступную халатность и трусость, повлекшие за собой гибель нескольких сотен военнослужащих! Командир бригады полковник Мещеряков В. П. Подпись. Дата. Ну далее на рапорте всевозможные ходатайства с поддержкой законного требования командира десантно-штурмовой бригады. Нет только в верхнем левом углу резолюции командующего армией. Вот так, Юрий Александрович!
— Для чего вы зачитываете мне этот рапорт почти двадцатилетней давности, товарищ генерал?
Василько проигнорировал вопрос полковника, продолжив:
— Вот в этих папках, Юра, документы, которые в состоянии резко изменить твою жизнь. Ты не помнишь, как готов был валяться в моих ногах, если бы я не удержал тебя тогда? Валяться, вымаливая лишь то, чтобы я помог тебе? Это было при нашей первой встрече, после твоего ареста? Или уже забыл?
— Я ничего не забыл, — взгляд полковника помрачнел, видимо, воспоминания тех лет приносили ему немалую душевную боль, чем умело пользовался генерал.
— И не вступись я тогда, благодаря своим связям, то разжалованного майора Яковлева расстреляли бы еще в 1983 году! И ты бы уже сгнил в тухлой могиле, и не было бы счастливой семьи, квартиры в Москве, полковничьих погон, ничего бы не было! Только сырая земля вокруг грубого гроба.
— Повторяю, что я не забыл о том, что именно вы спасли мне жизнь.
— Да? А я вот считаю, что забыл!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118