.. я выдвину определенные условия. Во-первых, полная самостоятельность и доступ к вашим архивам. А во-вторых, увеличение жалованья на пятьсот долларов в месяц и единовременная выплата десяти тысяч долларов за риск. Что вы ни говорите, а мне совершенно ясно, что похищение Мэрчисона - акция Фронта. Участвуя в вашем расследовании, я подвергаюсь риску: вдруг партизаны захотят мне отомстить?
Этот язык Очоа и его подручные понимали лучше всего.
- Конечно, он прав, - заявил своему ближайшему окружению сам Хорхе Очоа. - Но деньги запросил непомерные. Да и речи не может быть о допуске этого шотландца к нашим архивам. Обойдемся без него. Хотя он мог бы весьма и весьма облегчить нашу задачу.
Рэймонд Уилсон все точно рассчитал: он заранее знал, что таких денег ему национальная служба безопасности никогда не заплатит.
Уилсон был полицейским до мозга костей, его дед и отец работали в полиции. Дед - в Глазго, отец, Томас Уилсон, начинал там же, пошел добровольцем в интернациональные бригады в Испанию, отвоевал, в Великобритании в полицию его уже не взяли, жене-испанке не дали гражданства. Тут началась вторая мировая война, Томас Уилсон ушел добровольцем в армию, где его ждала совершенно необычная служба для бывшего полицейского: оказалось, он прирожденный парашютист-десантник. Томас прошел всю войну без единой царапины, а это было непросто. Он сражался в Северной Африке, его выбрасывали с парашютом во Францию, Югославию, он участвовал в высадке в Италии, Нормандии. После провала крупнейшей десантной операции союзников, арнемской, Томас Уилсон последним вырвался из окружения, перевез на захваченной немецкой надувной лодке раненых десантников, и с этого момента что-то в нем надломилось. Но десантники продолжали бросать жребий и тянуть соломинки за право лететь с лейтенантом Уилсоном на задание в одном самолете - он не только возвращался сам, но и приводил с собой других. Все время на земле, в Англии, он ходил по семьям погибших, считая это своим долгом. Других занятий у него не было. Даже жена, которую он любил больше жизни, заметила, что, хотя все осталось по-прежнему, Томас все больше замыкался в себе.
Лейтенант парашютно-десантных войск Томас Уилсон дожил до победы, узнал, что у него родился сын Рэймонд, и 9 мая 1945 года, радостный, вышел на улицу. Его сбил грузовик, он умер на месте. Врач, производивший вскрытие, сказал, что Томас не мучился и не почувствовал боли.
Когда Рэймонд рос, он хотел все узнать об отце. Поняв, что это был за человек, мальчик стремился быть похожим на него. Он стал полицейским, прекрасным полицейским. Уилсон работал в Англии, а теперь здесь, в Кристобале, по контракту. Начальство ценило его, но особо щекотливых дел не поручало, потому что все знали: старший инспектор Рэймонд Уилсон доведет дело до конца, кто бы ни был в нем замешан. Не самое лучшее качество в стране, где власти известны своей продажностью.
"Три года я уже здесь, - подумал старший инспектор, - пора уезжать отсюда, через два года службы я имею право разорвать контракт. Что мне делать в этой чертовой банановой республике? Пусть они дерутся, пропади все пропадом, пусть поубивают друг друга! Работать совершенно невозможно, все должны заниматься политикой. А я - старший инспектор уголовной, именно уголовной полиции, а не какой-нибудь садист из подчиненных Хорхе Очоа. Все внимание на Фронт освобождения, а преступники творят что хотят, нам попадается только мелочь, а попробуй подступись к крупным уголовникам с их связями..."
Старший инспектор сам приготовил кофе и легкий завтрак (жена и дочери еще спали), вымыл за собой посуду, поставил ее в сушку, надел "сбрую" с пистолетом в кобуре и тихо вышел...
В это же время в Нью-Йорке
- Ты говорил с ним, Бруно?
- Да, дон Сальваторе, я все сделал согласно вашей инструкции.
- Вот и прекрасно, Бруно, пусть твой друг ищет, у него это прекрасно получается, а нам же много не надо, пусть копает.
- А когда раскопает, дон Сальваторе? Что с ним будет?
- Ты удивляешь меня, Бруно. Какая разница? Главное, чтобы у нас была точная информация, а что будет с этим... Брессом - у него же теперь такая фамилия? - бог с ним, он все равно отрезанный ломоть.
- Согласен с вами, дон Сальваторе, - извинился Чиленто перед Палоцци.
Глава VIII
Молчание похитителей не способствовало хорошему настроению начальника службы безопасности. Почему, ну почему они молчат? Нет, это никакие не уголовники, те уже требовали бы выкуп, да на них бы уже настучали их коллеги. Следовательно, это Фронт освобождения. Если же Мэрчисон решит все рассказать, то об этом и думать страшно... Совершенно ясно, что американцы ведут поиски по своим каналам, но, кроме общих слов, от них пока ничего не поступало. Очень все это неприятно. Может быть, ввести отца в курс дела? Нет, рано. Так что же, дожидаться, пока станет поздно? Хорхе Очоа решительно снял трубку, нажал кнопку скрэмблера* и набрал личный номер отца, известный лишь немногим людям. Дон Иносенсио снял трубку после двух звонков:
______________
* Прибор, создающий помехи для подслушивающих устройств.
- Слушаю.
- Здравствуй, папа, это я - Хорхе.
- Ты очень кстати позвонил, нам надо встретиться.
- У меня особый вопрос.
- Значит, обсудим его особо. Сегодня жду тебя в семь.
Брэдфорд Уэнделл не желал смотреть на Дэймиэна Талли, резидента ЦРУ в Кристобале. Они сидели в кабинете Талли на втором этаже посольства США в этой республике. Несмотря на кондиционер, толстяк Талли просто купался в собственном поту, струйки которого стекали по багровому лицу за шиворот, под рубашку. Под мышками на пиджаке расплывались два потных пятна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28