Эйтин опустила глаза на свои ногти, разглядывая их так внимательно, словно на данный момент это было для нее самым важным занятием. Чрезвычайно важным.
Она знала, что Деймиан прав. Тут были люди – и шотландцы, и англичане, – которые не желали им добра. Вспомнилось столкновение, которое произошло ранее, сразу после того, как они покинули большой зал. Сэр Джон Пендегаст, старший брат Дирка, вместе с еще одним братом перекрыли коридор. Они были возмущены как смертью Дирка в поединке чести, так и тем, что Эдуард воспринял это как волю Господа. Они намеревались вызвать Шеллона на драку, но, к счастью, Брюсы – Роберт, Эдуард и Найджел – подошли и встали у плеча Шеллона.
Между Дирком и братьями существовало семейное сходство, хотя во взгляде Джона не было налета безумия, как в черных глазах Дирка. Однако они явно горели алчностью и жаждой власти, что было пугающим. Возможно, Брюсы и вынудили его отступить, но Эйтин была уверена, что Джон этого так не оставит.
Дверь открылась, и вышли, горячо переговариваясь, де Бург и его зять. Они не обращали внимания на других людей в зале и быстрым шагом прошли мимо. Пожилой служитель, держащий дверь, взглянул на Шеллона, потом на Деймиана.
– Король желает видеть лорда Рейвенхока и леди Койнлер-Вуд – наедине.
Деймиан обменялся красноречивым взглядом с Шеллоном, Джулиан лишь выгнул бровь. Взяв Эйтин за локоть, Деймиан тихо прошептал:
– Сделай нам всем одолжение и прибереги для меня свою привычку врать. Я считаю это результатом строптивости, которую со временем смогу обуздать. Эдуард не посмотрит на это в таком свете. Поэтому держи свой язычок за зубами. Ты поняла меня, Эйтин?
Глава 20
Деймиан легонько сжал локоть Эйтин, когда их ввели в покои короля. Ему следовало использовать то время, пока они ждали, и подготовить ее к этому испытанию. Но Деймиан был все еще слишком зол, после того как узнал, что Эйтин в положении, чтобы здраво мыслить. Теперь он жалел, что позволил раздражению взять верх.
Будучи воином, он давно научился откладывать чувства до тех пор, пока не успокоится и не сможет хладнокровно обдумать их. Другие часто недоумевали, почему он имеет склонность не замечать неприятности и реагировать на них гораздо позднее. Он никогда не любил действовать слишком поспешно, предпочитая сдержаться и обдумать ситуацию, а затем уже поступать соответственно. Это избавляло от ненужных эмоций.
Он все еще прилагал усилия, чтобы избежать необходимости открываться Эдуарду, поэтому вместо того, чтобы подготовить Эйтин, обменивался с ней колкостями. Теперь оставалось лишь надеяться, что она достаточно умна, чтобы распознать его ложь, и, если повезет, достаточно мудра, чтобы держать рот на замке.
– Входите. Садитесь, леди Эйтин, – любезно предложил король Эдуард. Когда он поднял взгляд от документа, который изучал, его тяжелые веки – в точности как у отца – приподнялись над яркими голубыми глазами, мудрыми глазами, которые мало что упускали. Естественно, он заметил, что Эйтин посмотрела на Деймиана в ожидании подсказки. – А, женщина уже ждет от вас руководства. Как и должно быть. Хорошее начало, лорд Рейвенхок.
– Благодарю вас, сир. Она быстро поняла, кто ее господин, – с беззаботной небрежностью ответил Деймиан.
– Гилкрист давал ей слишком много свободы. Задача укрощения этой строптивицы, должно быть, не из легких. Мы вам не завидуем. Эти женщины из клана Огилви слишком своевольны, слишком горячи.
Деймиан разделил с королем улыбку.
– Мне не слишком по вкусу трусливая собака или лошадь. Я нахожу, что мне больше нравится живость, горячность, задор. Да, больше сложностей, с которыми приходится справляться, но я говорю себе, что она воспитает этот дух в моих сыновьях. Полагаю, ваша прекрасная королева Элинор была сильной духом женщиной. Разве она не последовала за вами в крестовый поход и не спасла вашу жизнь?
Лицо Эдуарда смягчилось, когда он вспомнил королеву.
– Что верно, то верно. Один мусульманин напал на меня с ножом. Мне удалось побороть его и убить, но кинжал был вымазан ядом. Сказали, что я не выживу, ибо яд попал в кровь. Наша королева и слышать об этом не желала. Она сказала, что я поправлюсь, а того, кто скажет иначе, она убьет. Я не осмелился противоречить ей, поэтому пришлось выздороветь. Теперь менестрели слагают баллады о том, как она спасла мою жизнь, высосав яд из раны. Наша королева была воительницей. – Он замолчал, охваченный грустью. – Я так скучаю по ней.
Деймиан заметил, как при этом Эдуард опустил королевское «мы». Мало кто сомневался, что Эдуард любил Элинор. Большинство сожалели, что ее больше нет рядом, что некому обуздывать его приступы ярости. Деймиан перевел взгляд на грубо обтесанный кусок красного песчаника. За ужином он стоял прямо позади Эдуарда, используемый как стол, золотой графин и два кубка стояли на неровной поверхности. В свете того, что Эдуард старался произвести на шотландцев впечатление английским богатством, казалось неуместным, странным, что он вынужден использовать такой плохо обработанный камень в качестве стола.
Эдуард проследил за взглядом Деймиана:
– А, вы восхищаетесь Королевским Камнем.
– Не уверен, что «восхищаюсь» – правильное слово. Я полагал, что шотландцы коронуют своих монархов на чем-то чуть более изысканном. – Деймиан вспомнил, что его мать описывала Камень Судьбы, на котором коронуют шотландских королей, гладким как стекло, черным, с нарисованными на нем пиктскими символами – и гораздо больше, почти как скамейка для ног. Кусок же камня перед ним выглядел наспех обтесанным и совсем не походил на то, что может являться главной шотландской регалией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96