Валерка передёрнул плечами. Было холодно в рубашке и коротких
брюках. Но возвращаться он не стал и, спустившись с крыльца, вывел
из сарая своего "Орленка".
Валерка знал дорогу. Быстро миновав улицы спящего городка, он
выехал на шоссе.
Мокрое асфальтовое шоссе, обсаженное редкими березами, блестело
под луной. Кругом лежало тёмное поле. Оно тянулось до самого
горизонта, лишь впереди вставала туманная полоска леса. Валерке
стало не по себе в этом пустом огромном поле, под светлым небом с
быстро бегущими облаками. Он оглянулся на далекие уже городские
огоньки, пригнулся к рулю и нажал на педали.
Гребешок леса медленно вырастал впереди, и за деревьями мальчик
увидел тригонометрическую вышку. Скоро он свернул на просёлочную
дорогу. Ехать стало труднее, под шинами зашуршал песок, но Валерка
давил на педали, чтобы страх перед темнотой леса, обступившего
дорогу, не догнал его.
Совсем неожиданно среди чёрных деревьев блеснула река. Валерка
слез с велосипеда и через густой кустарник выбрался на берег.
Миллиарды голубых бликов плясали на воде. Ярко освещённая
песчаная коса белым языком вытянулась до середины реки. На ней можно
было бы разглядеть любое пятнышко, но отмель была пуста.
Черные высокие ели замерли на другом берегу. Пронизанная лунным
светом немая тишина окутала лес. И страшно было нарушать эту тишину.
Валерка с трудом заставил себя разжать губы.
- Рик! - негромко позвал он, чувствуя, что делает совсем
бесполезное дело. - Рик!
Даже эхо не ответило ему. Всё так же неподвижны были деревья, и
лунные блики беззвучно плясали на воде. А сзади стоял молчаливый
лес.
- Рик! Ричард! - отчаянно крикнул мальчик. Эхо проснулось на
этот раз и глухо откликнулось с того берега.
Больше Валерка не кричал. Понял, что не найти ему собаку на
этом громадном замершем берегу.
Он очень устал.
Днём Валерка почти ничего не ел, ужинать не стал тоже. Теперь
он почувствовал, что сильно кружится голова.
Валерка бросил велосипед и сел, поджав колени к подбородку.
Потом прислонился затылком к тонкому стволу берёзы.
Сверху посыпались холодные капли, но он не пошевелился. Почти
сразу Валерка задремал. Мокрые листья касались его лица, а мальчику
казалось, что Рик выбрался из воды и лижет его влажным языком. Он
вздрагивал и открывал глаза. Кругом были только тёмные кусты, и река
блестела в разрывах между ними. Налетел из-за реки лёгкий ветер,
прошумел в кустах и затих. Стало теплее. Тонкая берёза низко
склонилась над Валеркой. Так низко, что ветки её спустились до
земли, и несколько листьев коснулись Валеркиных ног. Все листья были
холодные, лишь один был тёплым и шероховатым.
Медленно-медленно открывал глаза Валерка. Сердце у него билось
редкими сильными толчками. Он был уверен, что ему просто показалось.
Но, протянув руку, он почувствовал под ладонью густую собачью
шерсть.
- Рик, - тихо сказал он, - ты пришёл все-таки. хорошая моя
собака.
Потом он подтащил велосипед, крутнул переднее колесо и направил
на собаку свет фонарика. Рик лежал на боку и старался приподнять
морду. На голове у него виднелась кровавая полоса, одно ухо было
надорвано, а правая передняя лапа перебита. Смутно белели сухожилия.
Валерка вздрогнул и зажмурился.
Но он заставил себя открыть глаза и осмотреть раны. Потом,
оторвав от рубашки полосу, стал перевязывать лапу. Было трудно
бинтовать. Приходилось всё время крутить колесо, чтобы не гас
фонарь. Валерка все-таки туго обмотал перебитую лапу собаки и хотел
забинтовать голову. Но тут Рик стал тихо взвизгивать и даже слабо
огрызнулся.
- Ладно уж, - сказал Валерка. - И как ты добрался до меня,
бедняга?.. И как мы доберемся домой?
Было ясно, что на велосипеде им не добраться.
Валерка очень устал. С минуту он сидел, закрыв глаза, потом
поднялся и затащил велосипед в густой кустарник.
Луна уже скатилась к самым верхушкам елей на другом берегу
реки. Небо очистилось от облаков, и ярче стали звезды.
Густой негромкий гудок растолкал тишину. Из-за поворота
показались пароходные огни, Валерка подождал, проводил взглядом
уходящий пароход, поднял Рика и выбрался на дорогу.
Он не знал, сколько времени шёл. Помнил только, что дорога была
пуста, а низкие звёзды над ней медленно раскачивались. Качались и
тёмные берёзы, качались, не сгибая стволов и не шевеля ветвями.
Валерка нёс Ричарда, как охапку дров, на согнутых руках. Голова
собаки лежала у него на плече. Усталости в руках он не чувствовал.
Руки просто сильно болели, но это было лучше, чем усталость. Боль
Валерка ещё мог выдержать.
Ныла спина, потому что приходилось шагать, откинувшись назад.
Но хуже всего была тошнота, подкатывающаяся к горлу. Она не
проходила даже тогда, когда Валерка садился отдохнуть. А отдыхал он
часто.
Показались редкие огни города. Они тоже качались, но не так
сильно, как звёзды. Потом вдоль шоссе потянулись дома с тёмными
окнами. Валерка сначала не заметил их. Только увидев освещённый
переулок, он понял, что шагать осталось совсем немного.
Улицы были так же пустынны, как дорога. До самого дома Валерка
не встретил ни одного человека. Он вошёл во двор, толкнул ногой
дверь сарая и, осторожно ступая в темноте, пробрался к месту, где
раньше стоял велосипед.
Валерке казалось, что руки уже одеревенели и не разогнутся. Но
едва он решил положить Рика на пол, как руки опустились, словно
перебитые, и собака, слабо взвизгнув, ударилась о доски.
1 2 3 4