Почему дали улице такое имя, никто не знал, сроду тут не было кузниц. Были только старые деревянные дома – одноэтажные и двухэтажные – да кирпичное здание поселковой поликлиники.
Генчик это здание не любил: там ему несколько раз лечили зубы. В семь лет у него разом вывалились два передних зуба, а новые росли неохотно. Один вообще не вырос, хотя весной десять лет стукнуло человеку. А другой вырос, но криво. Его пытались выровнять, но без успеха. Генчик иногда расстраивался, глядя в зеркало. А Елена (когда была в хорошем настроении) говорила:
– Не горюй, у тебя очень обаятельная улыбка. Оригинальная…
На косогоре у поликлиники паслась пожилая коза домохозяина Перфильева. Всем знакомая. Семена одуванчиков липли к ее мокрому носу, и она мотала головой.
– Козимода, привет! – Генчик почесал ее кудлатый бок. – Ну как, не разучилась еще разговаривать?
– Уме-ею, – отозвалась Козимода и задним копытом поскребла за ухом. Подумала и вздохнула: – Только неохота…
– Ну и правильно. Чего зря людей потешать…
Способность к человеческой речи появилась у Козимоды этой весной. Сперва был переполох, который называется «сенсация». Даже дядьки с телекамерой приезжали, собирались снять Козимоду для передачи «Хотите – верьте, хотите – нет». Но домохозяин Перфильев не разрешил:
– Потому как основная козья функция – давать молоко. А что она языком болтать научилась, так это, извините, ее лично дело. А если вам нужна научная загадочность, то снимайте НЛО, их вон каждый вечер приносит нелегкая…
Впрочем, Козимода не очень-то болтала языком. Была она сдержанная и скромная.
– Ну, пока, – сказал ей Генчик. И вприпрыжку двинулся дальше. Бинт был намотан не туго, скакать не мешал. Только нож приходилось придерживать.
Тра-та-та и тра-та-та,
Жизнь такая красота —
Для ковбоя, для ковбойши,
Для кобылы без хвоста!
Рано утром прошел дождик, было не жарко и пахло тополями.
До трамвайной остановки путь не близкий. Но все же и не такой далекий, как раньше. Потому что в начале мая появился новый мост через Утятинский овраг и речку Утятинку, которая журчала в этом овраге.
Неизвестно откуда взялась там большая металлическая труба – около метра в диаметре и метров пять длиной. Наверно, ее потерял какой-нибудь «КамАЗ» с прицепом, когда проезжал по краю оврага. Труба скатилась с откоса и улеглась в русло Утятинки. Ну, просто подарок с неба!
Парни из кооператива «Динозавр» пригнали в овраг бульдозер и нагребли над трубой насыпь из земли и гравия, получилась дамба. А Утятинка довольно журчала внутри металлического жерла.
Дамбу выровняли, сделали из березовых жердей перила. Можно стало с берега на берег и пешком ходить и даже ездить на легких машинах.
Поселковое начальство сперва ругалось. Потому что, во-первых, никто не разрешал такого строительства. А во-вторых, будущей весной Утятинка разольется так, что дамбу разнесет.
Но до будущей весны было далеко, а пока все жители заовражной стороны Утятина радовались: не надо топать несколько лишних кварталов, чтобы добраться до большого моста. Дамба выводила прямо к подъему на Кленовую улицу, а там два шага до трамвайной линии…
На кобыле мы вдвоем
Гарцевать не устаем.
Я ковбой, а ты ковбойша,
И про это мы поем…
Генчик прогарцевал через дамбу, но по Кленовой улице не пошел. Свернул в Кошачий переулок, что тянется вдоль оврага. Кроме поездки в «Юный техник» было у Генчика еще оно важное дело.
Он собирался расчистить посадочную площадку.
Генчик любил летать. Этому научился в мае, когда впервые прогулялся по Кошачьему переулку. До той поры как-то не приходилось здесь бывать: дамбы-то не было, и Генчик в эти места не заглядывал.
В Кошачьем переулке Генчику понравилось. Вокруг были дома с затейливыми надстройками и крылечками. Немощеная дорога петляла среди палисадников. Вела она под горку. Ездили здесь только легковушки да мотоциклы местных жителей. И, конечно, ездить им приходилось осторожно, потому что на самом краю оврага дорога делала поворот. Если не свернешь вовремя – сразу под откос. И не помогут врытые над откосом столбики.
Разумеется, машины и мотоциклы сворачивали. А Генчик – нет!
Он выходил в этот пустынный переулок, говорил себе «внимание, старт!» и мчался под уклон. Встречный воздух отбрасывал у него похожие на желтые стружки (как у Буратино) волосы. Холодом обдувал ноги. Рвал подол и рукава рубашки. Нарастающая скорость подносила Генчика к откосу, а там – вниз. И вот оно, сладкое замирание полета! И страх, и радость!..
Впрочем, страха с каждым разом становилось меньше. Склон – крутой, но ровный, с мягкой смесью песка и сухой глины – после нескольких метров свободного падения принимал на себя резвого мальчишку. Словно добродушный великан ловил на ладонь кузнечика.
Правда, «кузнечику» после этого приходилось из штанов, рубашки и волос вытряхивать песок и крошки, ну да это совсем пустяковая плата за счастье окрыленности…
Но на этот раз Генчик не стал разбегаться. Он подошел к столбикам, присмотрелся и съехал по осыпи осторожно. К зарослям травы-двухвостки.
Это такой сорняк, похожий на бурьян, но с гроздьями сухих семян. Семена очень похожи на двухвосток. Знаете, есть такое домашнее насекомое, столь же пакостное как тараканы и мокрицы. У семян, как этих двухвосток, на конце два коротеньких жальца. Ими семена так вцепляются в одежду, что потом отрываешь их целый день. В голую кожу они не впиваются, только чуть-чуть покусывают. Сперва поскребешь и забудешь. Но часа через два появляются красные пупырышки и начинается такая чесотка, что никакого терпения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9