«Лисичка» выглядела минимум на двадцать, а вот поди ж ты, оказалась малолеткой!
«Завтра будет лучше, чем вчера», – оптимистично решил Васильченко, приканчивая на пару с приятелем литровый пузырь.
Но когда это самое завтра пришло…
– Петя, что все это значит?! – Голос невесты Верочки в телефонной трубке дрожал от слез. – Я уехала навестить бабушку, а ты сразу по девкам!
– Почему сразу? – спросонья Петр совершенно не соображал, отчего Верочка так возмущена. Он, кстати, и не сразу. День выждал. И ничего же не было. К сожалению, не обломилось. Холостой выстрел, ложная тревога. Чего ж возмущаться!
– Меня нет рядом всего два дня, а ты уже учишь профессии молодых девчонок! И если бы профессии! Не звони мне больше, негодяй! Между нами все кончено!
Голова раскалывалась неимоверно. Васильченко уже почти убедил себя, что ему приснился кошмар, но вновь противно задребезжал телефон. Речь дорогой маман в точности дублировала Верин спич, и тут Петр наконец начал просыпаться.
– На всю страну опозорили. В газете пропечатали, – всхлипывала маман. – В рубрике «Засада»…
«Понял, не дурак, – тоскливо подумал Васильченко. – Газетный вариант программы „Розыгрыш“. Только прикалываются они над людьми попроще, не такими известными. И как я не признал этих девах, там же фотки их печатают… Да, классно они мужика в прошлом номере развели, сказали, что он папашей ребеночка скоро станет».
Потом Петр вспомнил, что это был позапрошлый номер. А героем последнего является он собственной персоной.
И нет чтобы хоть кому-то из знакомых пришло в голову промолчать о прочитанном! Все ехидничали – начальство, друзья, знакомые. А уж бабки с участка как злорадствовали! Верочка еще пару раз звонила, плакала, ее тоже доставали.
Разве после такой оказии оставалось много вариантов действий? Пузырь, пузырек, утопи мои печали.
Они с Колькой квасили и прикидывали: как поступить в данной ситуации? Потребовать опровержения? Сделать вид, что девах этих в отделении вообще никогда не было? И что журналистки придумали всю эту историю, чтобы опорочить светлый образ старшего оперуполномоченного Петра Васильченко?
– Эх, Петя, ну ты сам подумай. Кому ты мог дорогу перейти? А? Чтобы все поверили этой лапше, якобы провокации? Подросткам, которые магнитолы тырят? Бабушкам сварливым? И потом, они же сто пудов с диктофоном приходили. Не отбрешешься ты, не выйдет!
К сожалению, Колька оказался прав. Выпутаться из этой истории, хоть как-то сохранив лицо, было абсолютно невозможно. И за это тоже надлежало выпить.
Следующим утром, переживая муки абстинентного синдрома, Васильченко честно пытался оформлять бумаги. Но дело было ясное, что дело это темное. И что после нескольких дней возлияний требуется лекарство. Так как до конца рабочего дня можно и не дожить.
Друг Колька как никто другой понимал верность принятого решения. Он сгонял в ближайший магазин, принес пузырь и банку соленых огурцов. Васильченко достал из тумбочки стопки, и…
Рыженькая и брюнетка! Стервы, тут как тут, и не стыдно им после учиненной подставы в этот кабинет заходить!
Петр быстро накрыл стопочки мерзкой газетенкой со статьей про «развод» себя, любимого.
И, сурово насупив брови, хотел на девах прикрикнуть что-то вроде того: «Да как вы могли! Как посмели!»
Но прикрикнуть он не успел, так как девушки затараторили, перебивая одна другую:
– Мы на третьем этаже живем. Соседки. Восемнадцатый дом, корпус два.
– И пешком ходим, фигура и все такое!
– И вот идем и видим.
– А там на втором этаже только одна квартира!
– Кровь через дверь протекает, струйкой.
– Дверь не заперта, я ее толкнула, а там…
– А там… кажется, он мертвый… У самого порога лежал. Но мы «Скорую» все равно вызвали. И сразу к вам…
Девицы, как по команде, зашмыгали носами и хором поинтересовались:
– Можно водички?
Колька плеснул в два стакана воды из графина, а Петр почесал затылок. Хоть башка и раскалывалась, понял, не дурак. Плохо все за той дверью.
А проживает на втором этаже дома номер восемнадцать известный антиквар Иван Никитович Корендо. Таких случайные собутыльники не убивают. Был недавно случай на участке: один алкаш замочил другого. Устал, наверное, притомился. И лег отдохнуть прямо рядом с трупом, взяли убийцу тепленьким. Здесь такой халявы не будет, это точно.
А тут профессия у Корендо соответствующая. И кражи в Эрмитаже недавно были. «Короче, дожили, – решил Васильченко. – И до Москвы эта беда докатилась. Что ни говори, опасное дело – антиквариат».
Пока Колька переписывал координаты девах, Петр позвонил в прокуратуру и РОВД. И, захватив папку, помчался к дому номер восемнадцать.
Его сильно тошнило. И все время хотелось пить.
Ну, не черный ли океан? Чернющий!
* * *
Лика смотрела на залитый кровью затылок мужчины, и в ее горле стоял комок. К смерти невозможно привыкнуть!
Журналистский рефлекс – излагать на бумаге только то, что знаешь, – вынуждал и при написании детективов въедливо изучать «матчасть». Приходилось пробиваться в морги, находиться рядом со следователями, когда те осматривали место происшествия, посещать тюрьмы и суды. А как иначе описывать все это в романах? Это же не фантастика! А на одном Интернете далеко не уедешь. И за те несколько лет, что Лика писала книги, она получила полное представление о вскрытии тел, экспертизе, стадиях расследования.
У нее были знания и опыт. Отсутствовали страх и брезгливость. Но теперь, при виде слипшихся красных от крови волос лежащего в коридоре лицом вниз мужчины, ей хотелось рыдать.
Человеческая жизнь – это чудо, бесценный дар. Невозможно абстрагироваться от эмоций и равнодушно смотреть на то, как какой-то урод – совершенно не важно, по каким мотивам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14