Дух Каролины был силен во мне в эту минуту.— Изучение природы человека, мсье!Совершенно ясно — парикмахер на покое. Кому секреты человеческой природы открыты больше чем парикмахеру?— И еще у меня был друг — друг, который много лет не разлучался со мной. Хотя его тупоумие иной раз меня просто пугало, он был очень дорог мне. Его наивность и прямолинейность были восхитительны! А возможность изумлять его, поражать моими талантами — как мне всего этого не хватает!— Он умер? — спросил я сочувственно.— О нет. Он живет и процветает, но — на другом полушарии. Он теперь в Аргентине.— В Аргентине! — вздохнул я завистливо.Я всегда мечтал побывать в Южной Америке. Я снова вздохнул и заметил, что мистер Порротт смотрит на меня с симпатией.— Ну поскольку мы соседи, умоляю вас принять и презентовать вашей сестре мою лучшую тыкву.— Изящным движением он нырнул за забор и снова возник с гигантской тыквой в руках, которую я и принял с надлежащими изъявлениями благодарности.— Поистине, — весело воскликнул он, — я не зря прожил это утро. Я познакомился с человеком, который напоминает мне моего далекого друга. Кстати, у меня к вам вопрос. Вы, вероятно, знакомы со всеми здешними жителями. Кто этот молодой человек с темными волосами, темными глазами и красивыми чертами лица? У него этакая горделивая посадка головы, веселая улыбка.Портрет не оставлял места для сомнений.— Это, вероятно, капитан Ральф Пейтен, — ответил я.— Но прежде я его здесь не видел.— Да, он здесь давно не бывал. Он сын, то есть приемный сын, мастера Экройда из «Папоротников».Как я не догадался! — с досадой воскликнул мой собеседник.— Мистер Экройд столько раз говорил о нем.Вы знакомы с мистером Экройдом? — удивленно спросил я.— Мы встречались в Лондоне. Я просил его ничего не говорить здесь о моей профессии. Я предпочитаю инкогнито.— Понимаю, — сказал я. Меня позабавил его снобизм. Но маленький человечек улыбался невозмутимо и почти величественно.— Я не гоняюсь за дешевой известностью. Я даже не стал исправлять местную версию моей фамилии.— Ах, так! — сказал я несколько растерянно.— Капитан Ральф Пейтен, — задумчиво продолжал мистер Порротт.— Он помолвлен с очаровательной мисс Флорой Экройд.— Кто вам это сказал? — удивленно спросил я.— Мистер Экройд. Неделю тому назад. Он был очень доволен, он давно желал этого, насколько я мог понять. Он даже несколько нажал на молодого человека. Что было неразумно. Молодые люди должны жениться по собственной склонности, а не по выбору своих отчимов, от которых они ждут наследства.Я окончательно растерялся. Хотя Экройд — человек, готовый оказывать покровительство людям более низкого происхождения, все же он вряд ли стал бы откровенничать с парикмахером и обсуждать с ним брак своей племянницы. Я пришел к заключению, что едва ли Порротт — парикмахер. Чтобы скрыть смущение, я заговорил наугад:— Почему вы обратили внимание на Ральфа Пейтена? Из-за его красивой внешности?— Не только. Хотя он, конечно, красив, как греческий бог, по выражению ваших великосветских романисток. Нет, в этом юноше есть что-то непонятное для меня.Последние слова были сказаны задумчивым тоном и произвели на меня какое-то странное впечатление. Порротт словно бы взвешивал этого мальчика, исходя из чего-то мне неизвестного. В этот момент сестра окликнула меня, и я ушел под этим впечатлением.Каролина была в шляпке и, видимо, только что вернулась с прогулки. Она начала без предисловий:— Я встретила мистера Экройда и, разумеется, остановилась перекинуться словом, но он спешил. (Без сомнения, встреча с Каролиной для Экройда столь же неприятна, как и с мисс Ганнет. Даже, пожалуй, неприятнее, потому что от Каролины труднее отделаться). Я его сразу спросила о Ральфе. Он очень удивился — он не знал, что мальчик здесь. Он даже сказал, что я, верно, ошиблась. Я — представляешь!— Смешно, — сказал я, — он должен бы лучше знать тебя.— Тогда он сказал мне, что Ральф и Флора помолвлены.— Я знаю, — перебил я со скромной гордостью.— От кого?— От нашего соседа.Каролина преодолела искушение переменить тему и продолжала:— Я сказала мистеру Экройду, что Ральф остановился в «Трех кабанах».— Каролина, — сказал я, — тебе никогда не приходило в голову, что твоя манера все рассказывать может причинить много бед?— Чепуха! — сказала моя сестра.— Люди должны все знать. Я считаю, что это мой долг. Мистер Экройд был мне очень благодарен. Он, по-моему, пошел прямо в «Три кабана», но Ральфа там не нашел, потому что, когда я возвращалась лесом…— Лесом? — удивился я. Каролина имела совесть покраснеть.— Такой чудесный день! Я решила прогуляться. Леса так прекрасны в их осеннем уборе!Каролина не любит леса в любом уборе. Говорит, что там сыро и на голову сыплется всякая дрянь. Нет, в лес ее завлек инстинкт мангусты: это — единственное место в Кингз-Эббот, где можно поговорить с кем-нибудь, не боясь чужих ушей. Лес, кстати, граничит с «Папоротниками».— Ну, словом, я шла лесом и услышала голоса… Один я сразу узнала — это был голос Ральфа Пейтена, а второй был женский. Конечно, я не собиралась подслушивать…— Конечно, — вставил я саркастически.— Но что мне было делать? — продолжала Каролина, не обращая внимания на мой сарказм.— Женщина что-то сказала, я не расслышала — что, а Ральф ответил сердито: «Моя милая, разве неясно, что старик наверняка оставит меня без гроша. За последние годы я ему изрядно надоел. И теперь достаточно пустяка, чтобы все полетело к черту, а нам с тобой нужна звонкая монета. Я буду богат, когда старик окочурится. Он скаред, но денег у него куры не клюют. И я не хочу, чтобы он изменил свое завещание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9