- сказал я.
- Гм... - сказал недоверчивый голос. - Так и быть, постараюсь его найти.
Петя Баш не подходил к телефону. В трубку доносились голоса, и я уловил среди прочих слов и слово "адреналин". Я даже не вздрогнул: уже привык к таинственным совпадениям.
- Алло? - спросил Петя таким голосом, каким спрашивают: "Какого черта?"
- Петя, мне нужно срочно с вами поговорить, - сказал я. - Вопрос жизни и смерти.
- Я все время занимаюсь вопросами жизни и смерти, - ответил Петя. Говори, что за вопрос? Предупреждаю, лягушек я больше доставать не буду.
- Да какие там лягушки! - сказал я. - Дело касается меня: сына вашего большущего приятеля!
- А ну перестань лить! - прикрикнул Петя. - Говори, в чем дело!
- Вы должны меня осмотреть, - сказал я. - Без этого ничего не поймете.
- Ладно, показывайся, - сказал Петя. - Я скажу, чтоб тебя пропустили.
Петю я застал у того же окна, возле которого мы вели разговор о лягушках. Он как раз кончил пить кофе и передавал чашечку Евдокии Семеновне.
- Петя, - сказал я, - посмотрите на меня. Вы не замечаете во мне никаких перемен?
- А ну-ка брось свои закидоны, - сказал Петя. - Говори, наконец, в чем дело?
- Петя, - сказал я, - мои глаза перестали бегать!
Евдокия Семеновна выронила чашечку - я услышал мелодичный звук. Но она и не подумала подбирать осколки. Она наблюдала. Петя быстро подошел ко мне, взял за руку и повел; у застекленной двери он подтолкнул меня в спину, так что дверь я раскрыл плечом. Я повернулся и крикнул:
- А еще доктор!
По лестнице поднимался мужчина в белом халате.
- Видели? - сказал я. - Вот они, теперешние медики!
- Не говори! - ответил он.
Я вышел на улицу. Я был зол на всех реаниматоров, какие живут на свете. Я удивился, когда услышал Петин голос:
- Погоди! Какой-то ты все же странный.
- В том-то и дело, - сказал я. - Странный и ничего не могу с этим поделать. Навязчивые мысли. Представьте, я уже дошел до того, что чуть не подарил свою коллекцию одному второклашке.
- Как это "чуть не подарил"? - сказал Петя. - Ты что, спятил? Такую коллекцию!
Вот с этого и надо было начинать: Петя тоже коллекционер. Но я в тот день слишком уж был не в себе.
Петя начал отдавать распоряжения: коллекцию запереть, а ключ принести ему или лучше папе отдать.
- Больше тебе ничего не хочется дарить?
- Я сейчас в таком состоянии, - сказал я, - что могу подарить все, что угодно. Вообще могу невероятное выкинуть.
Петю все это не удивляло.
- Все ценное запереть! - сказал он. - Понятно! Слушайся меня, я знаю, что говорю!
Он похлопал меня по плечу. Как-то уж очень уважительно провел рукой по моим волосам... и пошел к своим реанимируемым.
- Ничего страшного, - крикнул он Евдокии Семеновне, которая наблюдала за нами из окна. - Папины гены прорезались.
- Петя, - сказал я, - вы ведете себя загадочно: объясните мне, что со мной.
- Хорошо, - сказал он. - Однажды твой папа принес мне в подарок очень редкую книгу. Знаешь, почему он это сделал? Он считал, что эта книга мне нужней. Потому, видишь ли, что мне больше хочется ее иметь, чем ему.
Я ничего не понял. "Может, я отупел от переживаний?" - думал я и искал связь между той книгой и моей коллекцией, но никакой связи, хоть убей, не находил. Я подумал: "Петя и сам малость не в себе перерабатывает".
Но все же я успокоился: если бы что-нибудь серьезное со мной стряслось, Петя бы догадался, - все-таки врач. Да и запереть на ключ все ценное - очень полезный совет.
Я заторопился, выскочил на дорогу, и тут выяснилось, какой опасности подвергаются люди, лишенные бокового зрения.
О том, как я обычным для себя таинственным образом столкнулся с
третьим специалистом, который посоветовал мне доискиваться
причин
Я заметил машину только после того, как взвизгнули тормоза. К счастью, она небыстро ехала, а реакция и прыгучесть у меня что надо. Я оказался на капоте. О том, как подпрыгнул, я не помнил. Шофер смотрел на меня, как на наваждение; я поглядывал на него с интересом. Он потянулся рукой к дверце: сейчас будет ссаживать. Я заторопился, соскользнул на мостовую и тут только заметил, что мне преграждает дорогу доктор в халате. Я ударился от него.
- Не скачи ты, - сказал доктор. - Что ты скачешь от меня, как от милиции?
Я узнал голос Вадима, моей живой мечты, человека, которому я намечтал жену, но забыл намечтать квартиру. Не знаю, как Вадим, а я не удивился. Я вернулся.
- Что случилось? - спросил он. - У вас кто-то в больницу попал?
- Другое, - сказал я. - Со мной что-то неладное. Ты же видишь? - Я показал на машину.
- Это уж точно, - сказал Вадим. - Василия Степановича ты в столбняк вогнал.
Василий Степанович сидел за рулем неподвижно, он не отрывал от меня глаз.
- Василий Степанович, - сказал Вадим, - сделайте глубокий вдох, вам сразу станет легче.
Василий Степанович послушался.
- Ну вот, - сказал Вадим, - одного мы привели в норму. Тобой я займусь чуть позже. Василий Степанович, подъезжайте.
"Скорая" подъехала к дверям больницы, Вадим и женщина в белом халате помогли выбраться из машины старушке, у которой что-то было с ногой, и повели ее. Василий Степанович показал мне на сиденье рядом с собой. Я думал, он начнет отчитывать, но он о случившемся не заикнулся - сидел молча и только один раз проговорил:
- Мой тоже где-то прыгает. Вот я ему попрыгаю. Я его сегодня расспрошу, где он целыми днями носится.
Вернулся Вадим и повел меня в больничный двор. Мы сели на скамейку.
- Пять минут, не больше, - сказал он. - Рассказывай.
На этот раз я решил о глазах сказать в конце.
- Я начал совершать необъяснимые поступки... - приступил я. Представь, во вред себе или просто нелепые...
Я обо всем рассказал. Не забыл упомянуть о том, как неизвестно зачем ел препротивное овощное рагу, и о том, как умолял почти что одну девчонку, чтоб она сказала, что может подумать обо мне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67