За последний год это
был уже не первый случай, когда он видел знакомую обстановку госпиталя в
мрачном свете. Возможно, причиной тому было слабое, но нарастающее
недовольство работой. Она все больше приобретала административный
характер, а кроме того он ощущал застойность своего положения. Заведующему
Нейрорадиологией Тому Броктону было пятьдесят восемь и об отставке он не
помышлял. Вдобавок заведующий Радиологией Гарольд Голдблатт тоже был
нейрорадиологом. Филипсу пришлось признать, что в своем стремительном
росте в этом отделении он достиг предела, и не из-за недостатка
способностей, а потому что два ближайшие места наверху были прочно заняты.
Уже почти год как Филипс начал нерешительно подумывать об уходе из
Медицинского центра в другой госпиталь, где он мог бы рассчитывать на
более высокую должность.
Мартин свернул в коридор, ведущий в хирургию. Миновав двойные двери с
запретительной надписью, затем еще одни открывающиеся в обе стороны двери,
он попал в предоперационное помещение. На множестве находившихся здесь
каталок лежали взволнованные пациенты в ожидании своей очереди на
операцию. В конце этого большого помещения длинный стационарно
закрепленный белый стол охранял вход в тридцать операционных и в
послеоперационные палаты. Три сестры в зеленых хирургических одеждах
хлопотали за ним, обеспечивая попадание нужных пациентов в нужные
операционные для проведения нужных операций. Если учесть, что каждые сутки
здесь проводится около двухсот операций, заняты они были постоянно.
- Кто-нибудь может мне сказать о пациенте Маннергейма? - спросил
Филипс, склонившись к столу.
Все три сестры подняли головы и заговорили одновременно. Мартин как
один из немногих неженатых докторов всегда был в Хирургии желанным гостем.
Осознав происшедшее, сестры рассмеялись и стали церемонно уступать друг
другу.
- Я, пожалуй, спрошу еще кого-нибудь, - сказал Филипс, делая вид, что
уходит.
- Ой, нет! - вымолвила блондинка.
- Мы можем обсудить это в бельевой, - предложила брюнетка.
Операционный участок был тем единственным местом госпиталя, где условности
не имели обычной силы. Здесь царила совершенно особая атмосфера. Филипсу
подумалось, что это как-то связано с ношением одинаковой для всех
пижамоподобной одежды, а также с обстановкой потенциального кризиса, в
которой намеки сексуального характера служили некоторой отдушиной. Как бы
то ни было, Филипс очень хорошо это помнил. До решения пойти в радиологию
он в течение года был здесь хирургом-стажером.
- Какой пациент Маннергейма вас интересует? - спросила блондинка. -
Марино?
- Совершенно верно, - ответил Филипс.
- Она как раз у вас за спиной, - сообщила блондинка.
Филипс обернулся. В нескольких метрах от него на каталке лежала
женщина двадцати одного года, прикрытая простыней. Очевидно, сквозь туман
предоперационных медикаментов она услышала свое имя, и голова ее медленно
повернулась к Филипсу. Перед операцией ей наголо обрили череп и видом
своим она напомнила Филипсу маленькую певчую птичку, лишенную перьев. Он
дважды мельком видел ее при проведении предоперационного рентгеновского
обследования и теперь был потрясен тем, насколько она сейчас изменилась.
Он не представлял, как она мала и тонка. Глаза ее смотрели умоляюще, как у
покинутого ребенка, и Филипсу оставалось только отвернуться, вновь обратив
внимание на сестер. Одной из причин его перехода из Хирургии в Радиологию
было осознание того, что он не может удержаться от сопереживания с
некоторыми пациентами.
- Почему ее не взяли? - спросил он сестру, возмущенный тем, что
больную оставили наедине с ее страхами.
- Маннергейм ждет специальные электроды из Гибсоновского
мемориального госпиталя, - сказала блондинка. - Он хочет записать сигналы
из той части мозга, которую собирается удалить.
- Ясно... - произнес Филипс, пытаясь составить план на утро.
Маннергейм имел обыкновение расстраивать все планы.
- У Маннергейма два визитера из Японии, - добавила блондинка, - и он
на этой неделе устраивает большое представление. Но они должны начать
буквально через пару минут. Нам просто некого было с ней послать.
- О'кей, - произнес Филипс, уже двинувшись обратно через
предоперационное помещение. - Когда Маннергейму потребуются
локализационные снимки, звоните прямо мне в кабинет. Это сэкономит
несколько минут.
На обратном пути Мартин вспомнил, что нужно еще побриться, и
направился в комнату отдыха хирургов. В 8.10 она была почти пустынна,
поскольку операции, начавшиеся в 7.30, были в самом разгаре, а до
следующих оставалось еще довольно много времени. Лишь один хирург
разговаривал по телефону со своим биржевым маклером и рассеянно
почесывался. Филипс прошел в раздевалку и покрутил цифровой замок узкого
шкафчика, оставленного в его пользовании стариком Тони, который занимался
хозяйством хирургического отделения.
Не успел Филипс как следует намылить лицо, как его заставил
вздрогнуть сигнал аппарата персонального вызова. Он и не подозревал, как
напряжены у него нервы. Мартин взял трубку висящего на стене телефона,
стараясь не касаться ею крема. Вызывала Хелен Уокер, его секретарша - она
сообщила, что Вильям Майклз появился и ждет его в кабинете.
Филипс взялся за бритье с новой энергией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12